Дрей Ольга - Приезжай!

Ольга Дрей
«Приезжай!»
Сатирический рассказ

- Солнце, ну, приезжай ко мне! Почему ты не хочешь к нам в гости? – очередной раз очень эмоционально воскликнула Манечка. – Моя мама, знаешь, как тебя зовёт! У нас там такая природа, такие виды! Я возьму фотоаппарат, нафотографируемся, и это будут самые лучшие фотографии в твоей жизни. Ну, приезжа-а-ай!
- А что брать с собой, на всякий случай? - спросила я.
- Ничего не надо! У нас всё есть. Говори, когда приедешь? Я маму обрадую.
Удивляясь, зачем я так понадобилась Манечкиной маме, я выбрала ориентировочный срок во время летних каникул и сообщила его подруге.
- Вот радость-то будет! – распрыгалась она. – Я сегодня же позвоню маме, а она скажет папе! Приезжай, не пожалеешь! Это будут лучшие воспоминания в твоей жизни!
Перед самым отъездом я уточнила, действительно ли не надо брать с собой еды. Манечкины глаза выпятились от удивления:
- Что ты? У нас всего вдоволь!
Пока мы ожидали пригородный автобус, Манечка без умолку лопотала о проделках своих Бобиков, лиц куриной национальностей и рогатой расы. Затем она познакомила меня с обитателями её карманов – электронными дармоедами Тамагочи. Трое из них принадлежали двум её маленьким сёстрам, с которыми мы ехали, а четвёртый был лучшим другом самой девятнадцатилетней Манечки.
Когда мы ехали в автобусе, неожиданно похолодало, и зарядил обложной дождь. Зонт-то у меня с собой был, а вот всё остальное… Моя мама позвонила Манечкиной бабушке, дабы узнать, как мне можно передать тёплую одежду.
- Не беспокойтесь, - бодро ответила та, - у них тряпок хватает. И оденут, и обуют.
Как только мы вышли из автобуса, кроссовки в лужах промокли сразу же, особенно, когда асфальт сменился месивом грунтовой дороги. Манечка пояснила:
- Здесь мама ходит в резиновых сапогах, а только возле остановки переобувается в нормальное, когда едет на работу. Чтобы не позориться, - добавила она.
«Позорное» место простиралось километра на два, а прыгающая вокруг Манечка восторженно щебетала:
- Тебе у нас понравится! Ощущения – никогда не забудешь! Вот маме сейчас сюрприз будет! Она давно тебя звала.
- Мань, а разве она меня ещё помнит? - я осторожно решила выпытать, отчего её мама испытывает ко мне такую любовь.
- Помнит-помнит! Она же тебя в детстве раза два-три видела. Мама и Петьку-дурака помнит, его тоже приглашала.
- Даже этого балбеса? А он-то маме зачем?
- Да она же всех любит! И Петьку приглашала, и Толика-алкоголика, и Катьку вредную (одногруппницу мою), и Юльку, и Аньку, и всех моих однокурсников… А вот и она! Мама, смотри, кто к нам приехал!
Мама гостеприимно спросила:
- Устали? Проголодались? Сейчас будем обедать, - и тут же запрягла всех родственников, измученных долгой дорогой. - Манечка, иди, собирай огурцы и луку нарежь. Ксюша, - так звали одну из двоюродных сестёр Мани, - собирай малину на компот, а Танечка будет учиться резать помидоры. Ничего, что маленькая! Так и научишься! Здравствуйте, Олечка, - обратилась ко мне Манечкина мама, - вы пока можете отдохнуть, - и подставила мне холодное перевёрнутое ведро. – Если неудобно, можете сесть там, - она указала на кучу мокрого щебня. Напомню, что всё время, не переставая, шёл дождь.
- Тёть Зин! – завопила Ксюша, - я боюсь клопов! Я больше не хочу собирать эту малину!
- Хорошо, Зайка! Олечка, пожалуйста, дособирайте малину и выберите из неё всех клопов, - очень дружелюбно улыбаясь, попросила меня Манькина мамаша.
О дружбе с живущими в малине вонючими клопами я всю жизнь мечтала! Им не перепадало моей любви и внимания даже на собственной даче, не то, что…
К тому же я впервые в жизни столкнулась с тем, что гостя нагло эксплуатируют. Эх, моим бы визитёрам раздать по парочке дел! А то бегают и бегают ко мне со всякими просьбами или, как минимум, просто посидеть и насладиться моим обществом, когда мне совсем не до гостей. Запряги я их, как Манечкина мама, обошлась бы без бытовых забот. Теперь стало понятно, почему меня так упрашивали сюда приехать. Просто здесь никто не дружит с клопами, а малина пропадает! Ещё и бесплатной рабочей силы не хватает, вот и возят сюда то Петьку-балбеса, то Толика-алкоголика. А куда они денутся от предприимчивой тёти Зины?
Мы ввосьмером пережидали дождь в маленькой, однокомнатной хибарке Манькиных родителей, в которой кухня являлась частью сеней, удобств никаких не было, зато был телевизор. Его за это и включили. И тут вся семья принялась обсуждать и ругать, на чём свет стоит, несчастных эстрадных артистов. Стоило только любому из них появиться на экране, как Манькины родственники кричали:
- Вот он, вышел, идиот! Гляньте, как оделся! Ну, дурак!
- О, смотрите! Эта дура глазастая выперлась! Кто ещё такой корове цветы дарит?
- Во! Во! Идёт, руками машет, уши растопырил. Вурдалак! Много ты кровушки из фанаток выпил, упырь проклятый?
- Выродок!
- Вот и я говорю! - поддерживали друг друга добрые Манькины родственники.
- А этот плебей разулыбался, будто зубы не вставные! Можно подумать, он действительно улыбается. Как же, как же! Чтобы денежек больше платили!
Я подумала: «Что же они про меня скажут, когда уеду?» - и у меня появилось желание скорее покинуть гостеприимных донельзя хозяев, хотя вначале я собиралась погостить у них около недели.
После дождя я с неприязнью втиснулась в хлюпающие промокшие кроссовки и капающую на вешалке куртку, и мы рванули осматривать природные достопримечательности. Но наше рвение сразу было осажено Манькиным папой:
- Манечка, далеко не уходите! Тут везде маньяки и цыгане. Будьте лучше во дворе.
Двор у Маньки был не больше, чем дом. По размеру, примерно, как самая маленькая комната в «хрущёвке». Мы побродили по мокрой траве вокруг подобия двора. Подруга обещала, что, когда в понедельник родители уйдут на работу, она обязательно покажет мне окрестности. А ещё у них в том лесочке водятся волки, и Манька сама их видела. Рядом, в радиусе километра, никто не живёт, только строятся «новые русские», а чуть подальше – сразу маньяк, недавно убивший свою жену. Почему-то он любит гулять здесь, когда Манька приезжает к матери. «Наверное, влюбился», - гордо заулыбалась моя подруга.
Дождь жутко обрадовался моему появлению и постарался, чтобы я не забыла его никогда. А ещё я до сих пор помню замечательную Манькину скользкую грязюку, по которой надо было со страхом за свою жизнь пробираться, чтобы попасть в туалет и к рукомойнику. Вернувшись в дом, я спросила Маньку, можно ли хоть как-то посушить мою одежду.
- Ну, я не зна-а-аю, - протянула она, - мама на это ничего не сказала… - А сама повесила свою куртку на горячую кастрюлю и пошла переодеваться в сухое и тёплое. Ещё и наивно спрашивала меня, что ей лучше выбрать и в чём она будет красивей смотреться. В этом-то захолустье, где видят её только куры и Бобик. Ах, да! Ещё и влюблённый маньяк! Тут уж надо соответствовать, а то вдруг интерес потеряет.
В совершенно сырых джинсах, которые не любят быстро сохнуть, я пила вечерний чай из трав. Часть Манькиных родственников уехала в город, и мы остались вшестером. Мамаша полезла на чердак готовить постель, а вот папаша упорно не хотел к ней присоединяться. Зачем же уходить, если девушки готовятся спать? Его интерес подобной направленности был прочитан мною ещё много лет назад, поэтому весь обряд переодевания я внаглую провела под одеялом. «Внаглую» - потому, что джинсы были слегка испачканы незабвенной Манькиной целиной. Разочарованный папаша сразу обиделся и вышел. Я уже приготовилась, что с утра он опять примчится и будет таращиться на меня в упор, поэтому опять придётся переодеваться под одеялом. Но, слава богу, папаша вовремя понял - здесь не пройдёт: гостья слишком «правильная», - и больше не появлялся. Манька, между прочим, сообщила, что одна из её подруг нарочно ездит в мамино отсутствие, чтобы «кадрить» папу.
Но это оказалось ещё не самым из ряда вон выходящим. Манька, трепясь без умолку, стала жаловаться на пристающих маминых любовников. Оказалось, её надменная молодая мамаша, свысока смотрящая на весь род человеческий, жутко боялась потерять нескольких своих воздыхателей и, чтобы подольше задержать их возле себя (естественно, когда дома не было мужа), запирала Маньку с каким-нибудь из своих любовников. Манька била в дверь кулаками и кричала, любовник тоже требовал выпустить его, ибо он уже оглох от дочери-истерички, но уверенная в своих действиях мамаша, хитро улыбаясь, говорила: «Думаю, вы скоро поладите», - и куда-то исчезала вместе с ключом от входной двери.
Рассерженная Манька жаловалась мне, что ей приходится не только отбиваться то от одного, то от другого мамашиного любовника, так тётя Зина ещё и укоряет дочь, почему она, нахалка, не соблазнилась на приставания. «Как мне их теперь возле себя удерживать, - ругалась сумасбродная мать. - Дочь ещё называется! Помогать маме должна».
После подобных откровений мои намерения погостить здесь подольше стали уверенно улетучиваться. Вдруг Манькина мамаша уже заранее имела какие-то виды на меня в плане своих любовников? Ну их в баню - такую своеобразную семейку! Чем дальше от них, тем живей и невредимей.
Наступила ночь. Мы с Манькой весело досматривали третий сон, когда дико завопили все четыре Тамагочи. Они требовали жрать и немедленно! Манька тихонько, чтобы не разбудить младших сестёр, занялась вскармливаньем, а Тамагочи, не переставая орать, теперь стали принуждать её поиграть с ними. И это часа в четыре ночи! Несмотря на Манькины усилия, один всё же сдох, так как его вовремя не накормили, и разразился вопящей трагичной мелодией. Для него же это было кошмарное событие, поэтому он решил вовлечь в свою трагедию всех спящих людей. Манька расплакалась и принялась ковыряться во внутренностях погибшего друга, дабы его реинкарнировать.
Тем временем в ночи, подобно звонко сигнализирующему певцу Витасу, взвыли и остальные «узкоглазые». Нет, спать мне в этом чУдном доме тоже не давали! Оказывается, Манька спросонья перекормила своих подопечных,
И у Тамаготиков
Теперь болят животики!
«Япошек» пришлось срочно лечить, а потом опять играть. Если не переутомятся и слёзно не попросятся на тот свет.
Утром радушная мамаша скучала от безделья, окружённая злыми голодными детьми, наспех режущими картошку. Оказалось, тётя Зина сама уже позавтракала и никак не могла придумать, чем бы заняться. Потом на стол была поставлена небольшая сковородка на четверых, сопровождаемая репликой: «Кто не успел – тот опоздал!»
Дети, давясь и обжигаясь, глотали горячую картошку из одной посуды. Ещё бы не давиться: порции завтрака хватало только на двоих, а нас было четверо.
Конечно же, я не наелась и пожалела, что не взяла съестных припасов. Тихо спросила Маньку:
- А продолжения не будет?
Та растерянно выпучила глаза и пожала плечами.
Мать равнодушно сказала:
- Завтрак окончен! Всем, кто не наелся, - ждать до обеда!
Ей почему-то было в тягость даже то, чтобы дети и гости сами себя обслужили.
Моё намерение сбежать росло с каждой минутой. Манька упросила мамашу погулять с нами по великим достопримечательностям её уникальной природы. Мать взяла в дорогу пять маленьких огурцов и пять варёных яиц. Это оказался будущий обед на пятерых человек. Съедите по крошечному огурцу с яйцом - и хватит вам, прожорливые жадины! Я с мерзким ощущением вскользнула в мокрющие со вчерашнего утра куртку и кроссовки, а джинсы уже высохли… на мне.
Благо день был солнечный, через час пути одежда стала подсыхать.
- Мань, а что, поесть больше нечего? – удивилась я.
- Оль, я сама голодная. Но мама ничего больше не даёт. Может, нечего?..
Замечу, что мы с Манькой «модельного» телосложения безо всяких диет, и чтобы наесться, нам, Дюймовочкам, хватает и «мышиного зёрнышка». Но здесь, где меня так долго ждали, даже и его не оказалось.
Где-то в кармане, в кулёчке у меня обнаружились обломки старого прогоркшего печенья. Будучи воспитанным человеком, мне пришлось угостить им Манечку с её сёстрами, так как объедаться такими деликатесами на глазах голодных страждущих мне не позволяла совесть. Дети с Манькой озверело и жадно набросились на моё печенье и взвыли от счастья, как только начали его жевать. Я подумала: лучше бы я съела свой ценный запас вчера под одеялом. Ну её, эту совесть! Помрёшь тут из-за неё с голоду!
Разрекламированные Манькой незабываемые виды природы меня крайне удивили. А где природа? Всё было перерыто бульдозерами «новых русских», вокруг одна грязюка, а нетронутые клочки луга были настолько серы и жалки, что, по сравнению с привычными мне пейзажами, были поистине «незабываемыми». Да ещё и каждая кочка или овраг принадлежат либо местному сумасшедшему, либо маньяку, трудящемуся без устали по своей специальности, по словам наивной Манечки. Тому, который ей скоро, может быть, кольцо подарит. Ещё бы! Ему же они бесплатно достаются. Девать некуда!
- У вас ведь никто вокруг не живёт. На кого этот маньяк тогда нападает? - решила уточнить я.
- Не зна-а-аю… - впервые задумалась об этом Манька. Но легенда ей очень нравилась.
Когда мы вернулись с прогулки, позвонил по сотовому телефону Манькин дедушка, спросил:
- Продуктов привезти?
- Не надо, пап, - ответила мамаша. – У нас ещё всего много!
«Карету мне! Карету! Особенно, если это будет “Скорая Пищевая Помощь”!» - подумала я и сообщила подруге, что уезжаю.
- Почему-у-у? Разве тебе у нас не понравилось? Я думала, ты недели две погостишь. Мы с мамой так тебя жда-а-али. Столько разговаривали о тебе. Останься! Ну, пожалуйста!
- Мань, а можно мне хоть перед дорогой поесть? Уже совсем сил нет.
- У мамы всего вдоволь, - радостно обнадёжила сияющая Манечка. - Правда, я не знаю, куда она всё это прячет. Сейчас пойду спрошу.
Пока я ждала шушукающуюся с мамой подругу, где-то поблизости чем-то вкусно запахло, и мой инстинкт самосохранения начал яростно сражаться с совестью. «Почему я не вор? - подумалось мне. - Сейчас бы шасть-шасть… Авось на какую-нибудь пыльную печенюшку напоролась бы».
Вернулась огорченная Манечка:
- Олечка, мама сказала, что есть только селёдка. Будешь? Ты уж извини, тут рядом магазина нет. Мама только послезавтра пойдёт.
- Что это ты так быстро уезжаешь? – именно искренне, а не наигранно спросила меня Манькина мама. Она действительно в своей глуши хотела видеть любых Манькиных друзей и знакомых. Ей и в голову не приходило, что что-то не так и что кому-то плохо от её действий или бездействия. – Оставайся! Хотя бы на недельку. Мы тебя так ждали.
- Дела у меня в городе, - не придумав, что ответить, сказала я. В силу своего воспитания мне казалось непорядочным обвинить мамашу, что меня тут голодом и холодом морят.
- Такие важные? Может, отложишь?
- Куда ещё откладывать? - подумала я. - Чтобы совсем с голоду помереть?
Манькина мама бережно потрошила селёдку и извинялась, что совсем неожиданно кончился хлеб.
- А вот это тебе, - положила она кусочек селёдки мне на блюдце. – Остальное мы тоже сейчас съедим.
Она стремительно унеслась с селёдкой, а на моём блюдце лежала… одна селёдочная молока. Нет, так щедро и от души меня ещё никогда не кормили. Даже в школьной столовой! Создавалось впечатление, будто к моему приезду гостеприимная тётя Зина специально всё спрятала, чтобы не только ничем не кормить долгожданную гостью, но заодно с ней уморить и своих собственных родственников. Эмоции уже лезли через край, в том числе, и из глаз. Вытирая слёзы, я думала об одном: чтоб у меня хватило сил добраться до своего дома и не упасть в голодный обморок. Манька удивилась моему яству и промямлила:
- Но мама же не знала, что ты такое не любишь. Мы думали, вдруг тебе молока нравится. А остальное мы уже съели.
Поковыряв нестерпимо солёную гадость, ещё и без хлеба, я решила: пусть голодной, но скорее вон из края маньяков!
Еле сдержав негодование, я припустила к остановке. За мной бежали Манька с матерью и кричали:
- Подожди! Мы тебя проводим. Автобус ещё не скоро. Оставайся на недельку! Послезавтра ещё продуктов купим – вот запируем!
В это время я уже мысленно всем знакомым рассказывала о неизведанном доселе щедром гостеприимстве и представляла, как люди будут ужасаться, неужели и правда такое в жизни бывает.
- Ничего селёдка? Вкусная? Нам тоже понравилась. Приезжай скорей! – слышалось сзади, когда мы пробегали мимо магазина, в который Манькина мать пойдёт только через два дня, если кто-нибудь останется жив.
Распрощавшись и оторвавшись, наконец, от преследователей, я впервые за два дня испытала самые райские ощущения СВОБОДЫ!
Все семь лет, которые прошли после того события, Манька ноет:
- Солнце, ну, приезжай ко мне! Почему ты не хочешь к нам в гости? Моя мама, знаешь, как тебя зовёт! Ты ей так понравилась. Она только и твердит: «Пусть Оля опять в гости приедет! Мы её любимую селёдку купим». У нас там такая природа! Закачаешься! Правда, наши с тобой фотографии почему-то не получились. Какие-то бульдозеры на переднем плане… Откуда только они взялись? Я их и не заметила. Но мы перефотографируем, ты только приезжай. Не пожалеешь! Это будут лучшие воспоминания в твоей жизни!