Прудченко Евгений - Долгожитель

В ОКРЕСТНОСТЯХ ПЛЯЖА

Шахматы поднадоели, с кем бы сразиться в карты?
с собственной тенью? с тенью! чей внешний вид квадратный
сопоставим едва ли с внешностью антиквара.
Сдал, на руках расклад – всякая шваль и пара.

Двадцать веков назад здесь так же цвели маслины,
мерили смертью страсть узники Мессалины.
Двадцать веков! и что, что изменилось? – битвы
старых титанов с тьмой и взгляды, острее бритвы;

те же тираны в бронзе, в мраморе, пантеоны,
из-под земли в венках местные аполлоны,
и без шедевров мир как дефицит сюжетов –
клятвы имперских шлюх да воровство бюджетов.

Спрятав в саду античном статую и скульптуру,
скулы, рельеф глазниц, в общем, мускулатуру
времени, в коей жизнь скрыта под спудом пыли;
пыль сторожит следы, дабы не наследили.

Форум, амфитеатр, шастающие плебеи,
атриум, стены, гарь. Судороги Помпеи.
Апофеоз огня как апогей желанья!..
Пепел и пустота. Формула выживанья.

Рухлядь, руины, хлам. Вьют дождевую пряжу
ветер и облака. Тень доверяет пляжу
от человека прах... полностью, без утайки.
Переживет века – вечность. Прибой и чайки.

УСТАВШИЙ МИР

Ты знаешь, мир сегодня одичал,
как камера без тела арестанта.
Свобода – искушенье. Для атланта
тюрьма... она начало всех начал.

В провинциях теперь черновики
в большой цене. Подержанные книги.
В столицах – с чьей-то лёгонькой руки –
слова до неприличия безлики,
а фразы непристойно велики.

Ты знаешь, мир уже не так хорош.
Идиллии, эклоги, пасторали...
отжившее. В замызганном журнале
одна физиология. И ложь.

В провинциях, рассеивая свет,
висят дожди. По три-четыре года.
Расстреливают тучи из ракет
в столицах. Только грянет непогода,
залп в небо... точно в Бога. Бога нет,

ты знаешь. Мир сегодня разделен
не то что на блаженных и убогих –
на членоруких и головоногих.
Уже детишки стали без имен

в провинциях рождаться. Вне времен
устал наш мир. Провисла атмосфера.
Контакт с рассудком напрочь исключен.
Безмерная усталость Агасфера
вторгается в сознанье: «Обречен!»

Ты знаешь... а не нужен ренессанс
крапивному пространству «одиночки»!
Разглядывая мир с удобной точки –
смотрю, как истребляет время нас.

ДОЛГОЖИТЕЛЬ

Человек во дворе.
Наступает судьба на пятки.
С каждым днем все со временем больше туго.
Он еще пацаном здесь играл с корешами в прятки,
каждый знал потаенный угол.

Человек во дворе,
в старомодной из драпа кепке,
он на улице этой в любви, в вечной дружбе клялся;
здесь лет сорок назад столик был с домино, беседки.
Пацаны кто куда разбежались, а он остался.

Человек во дворе...
с давно съеденной крошкой хлеба,
молча смотрит куда-то, как будто ныряет в прорубь,
словно снова в достатке и сил, и большого неба.
И к нему подлетает знакомый из детства голубь.