Баракаева Ольга - Шахты Акармары

Номинации литературные
Проза
Фамилия
Баракаева
Имя
Ольга
Отчество
Валентиновна
Творческий псевдоним
-
Страна
Россия
Город
Москва
Возрастная категория
Основная — от 25 лет и старше
ВУЗ
МЭИ
Год
2022 - XII интернет-конкурс
Тур
3

Если вы слышите: «У меня свой дом в Акармаре», – это означает, что у человека пятиэтажка.

На чёрном портале входа в шахту №1 сохранилась надпись: «Рудник имени Сталина, 1930 – 1934». С этой шахты начался город. Он развивался и застраивался до конца восьмидесятых, восемь крупных шахт давали стране угля. Война 1992 – 1993 годов превратила Акармару в город-призрак; в нём обитает несколько стариков, которым некуда податься, лишь три шахты не до конца обрушены; туда, зная пароли, явки и лазы, можно пробраться ищущим адреналина сталкерам. Я тоже полезла за приключениями. Когда-то здесь было много шахтарей, много работы и много жизни, а сейчас – кромешная тьма, осыпи, потустороннее безвременье и одинокая летучая мышь... Удалось, утопая по колено, а где-то и выше середины бедра в засасывающей густой глине, не отпускающей ноги, дойти по основному тоннелю до вагонеток, полных угля, а в обрушенном рукаве на четвереньках доползти до места добычи. Подпорки истлели, грунт провалился внутрь.

Чувствую себя героиней пьесы, где действующие лица: Акармара – город-призрак, Шахтарь – шахтёр-призрак, а сама я – кормилица призраков. Груди мои сухи, молоко ушло, и приходится заполнять шахты горными реками, чтобы напоить подземных обитателей.

Здесь ближе к горячему ядру земли, душно, мучает жажда, поэтому рабочий даёт городу напиться из своей каски. Акармара держит её в руках, словно большую чашу: так удобнее пить густые нутряные воды Земли, похожие на коричневый сок с мякотью. Из-за перевернутой каски Шахтарь головой обращён вниз, а ногами – ввысь. Выглядит это дико, но ведь по своду ходить удобнее: он сух и блестящ при свете фонаря, крепи искрошились, ссыпались с него гнилой трухой четверть века назад, и невидимые ноги рабочего привычно и шустро бегут до места выработки. Внизу ходить трудно: тут и там прошедший сквозь своды грунт забивает основной туннель и рукава, тяжёлые глины не дают сделать шаг.

Шахтарь не знает, что он мёртв, и Акармара не знает, что мёртв. Им хорошо друг с другом, они улыбаются, встречаясь, и потом долго ещё носят улыбки в чёрных глазах с одинаково накрашенными веками, откуда не вымывается уголь. Я не открываю им правду: она сотрёт улыбки, смоет остатки угля с ресниц, и два призрака – рабочего города и рабочего человека – узнают, что никому не нужны. Что можно больше не трудиться, выйти на призрачную пенсию и доживать, скрипя призрачными суставами. Кому нужна правда, если всё, что она даст, – это старость?

Акармара допивает из шахтёрки и выбирается наверх, к скелетам пятиэтажек, кое-где сохранившим мясо бетонных блоков, а каска остаётся лежать перевёрнутой возле сохранившегося рельса. Поправляю её: крепко стой, Шахтарь, ногами на земле, как приличествует нормальным привидениям.

Я обязательно к тебе вернусь.