Бахолдина Ольга - В конце концов

Номинации литературные
Проза
Фамилия
Бахолдина
Имя
Ольга
Отчество
Александровна
Творческий псевдоним
Лориэл
Страна
Россия
Город
Симферополь
Возрастная категория
Молодёжно-студенческая — до 25
ВУЗ
Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского
Год
2022 - XII интернет-конкурс
Тур
1

Это было время цветения яблони. Распускались первые застенчивые, нежные лепестки, которые так и норовил унести прочь резвый порыв ветра. Я старалась на замечать огрубевших ветвей, окрасившихся в болезненно серый, не задумывалась, почему, наводя порядок в саду мне приходится сметать безнадежно опавшую листву. Я верила, что старушка воспрянет, вскапывала землю вокруг, не жалела удобрений, говорила с ней, прислонившись лбом к статной кроне, может хоть это могло помочь.
Делла помогала мне заниматься садоводством сегодня, скрашивала рутину. Окинув клумбы намётанным глазом семидесятилетней женщины, я убедилась, что подвязывать розы без надобности, а ароматные травы у забора прекрасно растут сами по себе, пора заняться яблоней.
‒ Как ваша яблоня, бабуля Джемма?
Звонкий голосок раздался за спиной, я едва не уронила тяпку. Вот же Делла, хотя бы предупредила, что у нас гость, но ее взгляд был устремлен совершенно в другом направлении. Она уставилась на козырек крыши, на нём уютно устроилась зарянка, игриво чирикая, она осматривала местность, оценивая, насколько удачно здесь будет соорудить гнездо.
Скрипнула калитка, соседский мальчуган вприпрыжку устремился ко мне и повис на нижней ветви яблони.
‒ Не слишком хорошо, Мэтью, болеет, старушка.
Паренек оглядел дерево и задумчиво постучал по стволу.
‒ Может больше удобрения?
‒ Куда уж больше, да и не цветет она уже три сезона к ряду, жалко мне ее.
Мэтью принялся копошиться в ящике с инструментами и найдя излюбленный секатор, обмотанный синей изолентой, побрел в угол сада.
‒ Я подстригу расти-куст?
‒ Конечно.
Этот был неизвестный ботанике кустарник с широкими вездесущими ветвями, облепленными болотного цвета листьями размером с ладошку Мэтью. На самом деле, его бы давно выкорчевать, и дело с концом, но парнишке нравилось быть при деле, и я не могла лишить его этого.
Делла долго смотрела на меня, потом растеряно оглядела задний двор, и от нечего делать увлеклась муравьями, копошащимися у ее ног. Бледные веки тяжелели, но каким-то чудом все еще была здесь, незримо наблюдала за тяготами садоводства.
Я выдохнула и попыталась подняться. Колено хрустнуло, скрипнуло, и, по-моему, норовило покинуть место своего пребывания, но в этот раз мне видно повезло. Время уже не то. Я и забыла, как легко мне раньше давались прыжки и нежеланные пробежки по утрам, сейчас я бы все отдала за легкость в стопах и уверенную походку.
Я точно помню лето 1966 хотя может и 1968, но на самом деле это не так уж и важно. Важно лавандовое поле на склоне и то как мы неслись вдоль него с Делл. Петляя вокруг зарослей сирени я и не заметила, как меня нагнала Делла и, ухватив за руку, потянула за собой. Я поймала на себе ее искрометный взгляд, вцепилась в него крепко и бесповоротно.
‒ Делл, притормози, мы не доберемся до спуска целыми, а тебе между прочим вечером на танцы.
‒ Тебе тоже, милая.
В этом я сомневалась. Вряд ли мне было там место, я приходила туда разве что для того, чтобы посмотреть, как отплясывает Делл. Парни толпились, когда она выходила в центр зала, ее невесомое цветочное платье развивалось и окутывало стройные ноги. Делл вздергивала подбородок, так самоуверенно, что не один паренек не посмел бы пригласить ее на танец.
Она сделала два оборота, хлопнула в ладоши над головой, и ухватив меня за локоть вытащила на танцпол.
‒ Ну же Джемма, ради меня!
‒ Но… на нас же все смотрят.
‒ Не смотрят, а любуются!
Она положила руки мне на плечи, мои же закрепила у себя на талии.
‒ Мне плевать, Джемм, пусть даже весь мир будет пялится на нас, я все равно буду танцевать с тобой.
Мы неспешно кружились по площадке, изредка задевая разинувших рот танцоров. Улыбка не сходила с лица Деллы, даже когда я случайно наступала ей на носок туфли или замешкавшись, не успевала вовремя повернуться. Она светилась ярче, чем все гирлянды вместе взятые и озаряла меня.
‒ Вам помочь завести ее в дом?
Я качнула головой, словно отгоняя воспоминания. В спешке распихала их по самым потаенным уголкам памяти и обернулась к Мэтью.
‒ Что прости?
‒ Она спать хочет, глаза закрыла.
‒ И то верно, ‒ я подошла к Делле и опустила руку на ее раскрытую ладонь.
Слабый пульс блуждает по опухшим венам. Просто устала, и правда, пора обедать и спать.
‒ Было бы очень кстати, если бы ты помог довезти ее до крыльца, дальше я справлюсь сама.
Мэтью просиял от возможности быть полезным. Вдвоем мы управились с неповоротливым креслом быстрее. Я спрятала садовые принадлежности в чулан и предложила Мэтью чай. Он вызвался заварить его сам. Пока мы хлопотали на кухне Делла нехотя приоткрыла глаза и уставилась на стрелку часов, стоящих на журнальном столике. Тик-так. Её зрачки скакали вслед за секундной стрелкой.
‒ Что она делает? – Мэтью отставил чашку в сторону и принялся вглядываться в механизм.
‒ Следит за ускользающим временем, полагаю, ‒ я потянулась к пиале, доверху набитой кисло-сладкими лимонными леденцами и выудила два с верхушки. Один развернула и закинула в рот, второй положила перед Деллой.
‒ Держи, твои любимые.
‒ Она разве может их съесть? – удивился Мэтью.
‒ Не предложить, было бы грубо, ‒ мягко улыбнулась я и тут же горько вздохнула.
Конечно нет, конечно ей это не под силу. Она и так прилагает слишком много усилий чтобы удержаться на кресле. Глядя на ее старания, она очень старается, уж поверьте, я тысячу раз проклинала себя, что не была рядом с самого начала, упрекала себя тем, что все могло сложиться иначе, хотя точно знаю, что ничего уже не изменить. Когда я нашла ее в больнице Святого Луки, мне не верилось, что эта измученная старушка и правда Делла, моя Делла. Она была словно восковая фигура, порой я даже боялась, когда на нее падали солнечные лучи. Помню, как вопреки боли в колене опустилась перед ее инвалидным креслом. Дешевым, скрипучим креслом, на нем отошли в мир иной много постояльцев больницы. Как же мне хотелось поскорее избавиться от него.
‒Делайла, здравствуй, это я, Джемма, ‒ она подняла голову, чем вызвала удивление даже штатной медсестры, похоже, это было действительно событием. Она причмокивала потрескавшимися губами, словно подбирая слова.
Мне передали ее скрипя сердцем. Вряд ли кто-то и впрямь верил, что семидесятисемилетняя старушка сможет позаботиться о другой старушке, ко всему прочему страдающей невыносимым недугом, с замысловатым немецким названием.
Но я была нужна ей. За два года ни одного посещения, ни одной передачи. У Деллы не было детей, все родные, впрочем, как и мои, давно отдали души Господу. Но такова суть людей. Мы приходим в эту жизнь в полном одиночестве и в конце концов остаемся одни.
Я смотрела на понурую яблоню из окна спальни. Ночью она казалась еще более разбитой и несчастной. Может быть стоило послушать совета соседей и избавить себя от этой ноши.
Спальня была самой большой комнатой в доме не считая зала. Но даже здесь было трудно уместить две кровати. Без лишних раздумий я уступила Делле просторную двуспальную кровать. Я поправила одеяло подруги. Она уже проскользнула в мир снов, грудь надрывно вздымалась. Лекарств на прикроватной тумбочке как раз хватит на следующие два дня, а потом придется послать Мэтью за аптекарем.
На лоб моей старушки упал седой локон, все такой же вьющийся, как в восемнадцать лет, когда она приняла решение отращивать длинные косы.
‒Спокойной ночи, Делл, ‒ я нагнулась и коснулась губами ее лба.
‒Нет, нет Джемм, не спать, ‒ Делла тыкает мне в щеку книгу и устраивается поудобнее, ‒ сначала дочитаем главу.
‒У нас ночевка, а не вечер чтения, я так еле дышу после ваших танцулек.
‒Ха-ха наших? Сама отплясывала похлеще меня! Меня то еле хватило на танец с Джо, да и танцует он так себе.
‒Но хорош собой! – я отложила потрёпанную «Джейн Эйр» на тумбочку и выжидающе уставилась на нее.
‒Думаешь, выгодная партия?
‒Ну, твой отец точно в нем души не чает, сильный, статный, да и в хозяйстве смыслит.
‒Что он там смыслит? Как яйца у несушек сутра умыкнуть? Это и я умею.
Мы расхохотались, я невольно вспомнила, как в шесть лет соседский петух гонял Делл по двору, как она взвизгивала и подпрыгивала, не давая ему клюнуть ее в пятку.
‒Может он и хорош, ‒ заключила Делл, ‒но слишком самоуверенный, с его спесью мне явно не по пути.
На душе у меня потеплело, не хотелось отдавать лучшую подругу в лапы какого-то посредственного щегла, но на фоне Делл каждый из них казался посредственным и не имел шанса стать любимым.
На завтрак Мэтью принес домашние яйца. Не то чтобы я не могла сама выбраться в бакалейную лавку, но его помощь была очень кстати. Наседка Фанни, по словам мальчика, лично давала ему разрешение на изъятие яиц и щипала за пальцы всякого, кто приближался к ним без ее ведома.
Стол накрыли прямо в гостиной. Делла увлеклась документальным фильмом про китов. Не могу сказать наверняка, но, вроде бы, ей даже нравилось. Экран немного рябел после стольких лет эксплуатации. Отец притащил его в дом, когда цветное телевиденье только заявило о себе. Мы были едва ли не первыми во всем районе, кто располагал такой продвинутой техникой. Теперь же я единственная, кто может похвастаться этим старьем.
Давным-давно с Делл устраивались у экрана и до ночи могли пересматривать «Моя жена меня приворожила» и «Я люблю тебя Люси». Кассеты с ними еще долго передавались из рук в руки, но у нас задерживались дольше всего.
Мэтью скрутил омлет в рулетик и поглотил одним махом. Я к тому времени окончила кормить Делл и завершила утренний ритуал, вытерев остатки салата с ее подбородка.
‒Как думаете, ей понравилось, бабушка Джемма?
‒Думаю, она передает свой искренний комплемент Фанни.
Веснушчатый паренек улыбнулся. Весь день мы провели за уборкой. Разгребали старые комоды и ящики, на свой страх и риск полезли на чердак. Такая ревизия вынужденная мера в старых домах. Мэтью учтиво вывез Деллу на террасу, дышать пылью ей было совершенно ни к чему. Он щебетал с моей старушкой, указывал на небо и рассуждал о форме облаков. Я упустила момент, когда он успел перетащить во двор измученный проигрыватель и вдумчиво копался в пластинках. Повязав платок на голову, как сделал бы любой уважающий себя пират, я вышла на улицу. Мэтью проложил мне дорогу из пластинок, в потертых картонных обложках, раскиданных на дощатом полу.
‒Приглянулось что-то?
‒Не знаю, картинки красивые, но я слышал только Битлз и Элвиса Пресли.
Я пробежалась взглядом по содержимому коробки. Ничего особенного, ничего, чтобы могло усладить слух и заставить пританцовывать.
‒А что нравилось слушать Делайле?
Опустив иглу на пошедшую рябью пластинку, Делл переминалась с ноги на ногу в нетерпении.
‒Это чудесный мотив, вот, только послушай.
Дел произнесла первую строку песни точно попадая в такт и подпрыгнула.
‒Я услышала ее в кафе сегодня, удалось даже пластинку найти представляешь?
Еще бы, уж если Делл решилась на что-то, то добудет это любой ценой. Игла проигрывателя подскакивала и со скрежетом опускалась. Мы кружились по залу, вспоминая времена, когда у нас было время ходить на танцы.
‒Представляешь, Джо меня уже второй раз за муж звал!
Я едва не обрушила на себя книжный шкаф, от неожиданности столкнувшись с ним спиной.
‒Тот что ездит на потрепанном форде?
‒Он самый.
‒И что ты сказала?
‒Что подумаю, но мама уже вовсю начала пересматривать свадебные каталоги.
‒Вот как.
Я всегда предполагала, что Делл выскочит замуж раньше меня, она была хорошенькой, забавной, я же лишь в меру милая, но на вид какая-то нескладная, к тому же донельзя своенравная.
‒Тебе этого хочется? – я отошла к креслу, прервала танец сказавшись на судорогу в лодыжке.
‒Может быть, мне уже не шестнадцать чтобы бегать на танцы, как никак почти двадцать один, у мамы в моем возрасте уже были мы с сестрой. К тому же семья – это счастье!
‒Конечно, – кивнула я, и покосилась на заевшую пластинку, безвольно покачивающуюся вокруг своей оси. Разговор как-то не шел.
‒Эй, Джемма, ты чего? ‒ она потрясла мое плечо и заглянула в глаза, ее васильковые бусины поблескивали от тревоги.
‒Да так, задумалась просто, я в колледж, ты замуж, мы просто…
‒Нет! Ничего не просто! Все будет так же, вот увидишь! Потанцуем на моей свадьбе, потом отпразднуем твой диплом! Будем нянчить детей друг друга и не жалеть ни о чем, обещаю!
Я поддалась ее улыбке и рассмеялась. На её свадьбе мы и правда танцевали. Но даже несмотря на это, мне не удалось избежать тоски и ушла я с празднества слишком рано, потом еще долго говорили, что меня пожирала зависть, но это все враки. Диплом мы тоже отпраздновали, вместе с новостью о ее переезде. Уже не вспомню деталей, но Джо предложили неплохую работу, и он с радостью согласился, пусть даже для этого нужно было катить жить к черту на кулички. Мнения Деллы тогда особо никто не спрашивал. Это был второй раз, когда меня разъедала тоска, с ней я так и не смогла примириться, как не старалась.
Красотка Делла клялась писать каждую неделю, я же обещала рассказывать, как протекают дела в конторе, где мне повезло пустить корни сразу после выпуска. Но год за годом письма редели, превращались в открытки, редкие встречи и вовсе сошли на нет. Делла вновь и вновь переезжала, и в один момент ее адрес затерялся среди множества отметок на карте. Я тогда посчитала, что она бросила меня, как балласт прошлой жизни, лишнее напоминание о юности в крохотном городке, мысли о болезни меня никогда не посещали.
Начался дождь, Мэтью прибрал на террасе и вышел на лужайку. Накрапывало лишь слегка. Он резвился, поскальзываясь на траве и выкрикивал слова только что прослушанной песни.
‒Прости меня, Делл, ‒ я накрыла ее руку своей, она не пошевелилась, изучала узор на пледе, ‒ мне стоило отыскать тебя раньше, может тогда я бы смогла что-то сделать, замедлить необратимое, успеть сказать, как ты мне дорога и как мне жаль, что кроме писем я не смогла ничего тебе дать. Я ведь так зациклилась на жалости к себе, считала, что ты меня бросила, ради Джо, ради лучшей жизни, ради всего, чего я так и не получила, от чего бежала. Делл, мне жаль, мне так жаль.
Слезы катились по моим щекам спотыкаясь о глубокие морщины, словно ручей о горные расщелины. Я сжала руку Дел крепче и постаралась посмотреть ей в глаза, такие же искрящиеся, как и раньше. В них все еще была жизнь.
‒Ты очень дорога мне, Делл, обещаю, я буду рядом с тобой до конца, ‒ я задрала голову к небу, умоляя дать мне еще времени.
‒Бабушка Джемма! ‒ Мэтью, распираемый от восторга скакал по дощатым ступенькам, влажная прядь волос упала на его лоб, ‒ Яблоня!
‒Что с ней? – я встрепенулась, дождь прекратился, не успев начаться, солнце учтиво протискивалось сквозь тучи. На верхушке моего измученного дерева красовался застенчивый бутон.
‒Мм-м, ‒ послышалось где-то под боком, ‒а-аа...м-мм…
Делла приподняла голову, чтобы увидеть меня в полный рост и раскрыла ладонь, на ней покоился помятый лимонный леденец.