Кравцов Владимир - Пляж

Речной пляж в маленьком южном городке. Июль. Жара. Желтый песочек, синяя гладь Дона, сочная зелень на «левбердоне» и веселый смех детворы. Пахнет рекой, солярой от плывущих по Дону барж с песком и щебнем, вяленой рыбой и помидорами в руках жующих и пьющих на песке отдыхающих горожан. Летом пляж становится главным местом сбора жителей нашего города. Здесь отдыхают, купаются, выпивают, загорают, общаются, влюбляются и умирают.
Я помню себя на этом пляже еще трехлетним мальчиком. Мама купила мне резиновый круг в форме веселого краба. Я с визгом качаюсь на волнах от проходящих сухогрузов и тайком от мамы пью донскую водичку, тогда она была очень вкусной. Я счастлив. Я люблю пляж. Здесь шумно, весело и интересно. Я прошу маму ходить на речку каждый день.
Когда мне было три года, на этом пляже утонул мой отец. Нырнул, вынырнул, вышел на берег и упал без движения. Потом врачи сказали, что он неудачно хлебнул воды, она попала в легкие и произошел их разрыв. Пока папа лежал на берегу, нас с братом быстро увели домой. Потом пришла мама с перекинутой на руке одеждой отца и сказала нам с братом, что папы больше нет. Мама плакала. Я решил, что когда вырасту большим, то разнесу в клочья этот проклятый пляж, я его ненавидел.
Мне – 16, ей – 15. Вообще-то, я знал ее с раннего детства, каждое лето она приезжала в наш маленький городок к бабушке из областного центра. Мы были соседями по коммунальной квартире. Потом наш дом расселили, мы не виделись почти 10 лет. Встретились летом на пляже. «Ира, это ТЫ?» Передо мной стояла красивая, стройная, загорелая и чертовски привлекательная девушка в синей кепке и модном купальнике. Я утонул в ее синих глазах и «пропал» на многие годы. К тому же она носила настоящую бейсболку «Речфлот»! Для начала восьмидесятых это было очень круто!
Мы стали вместе ходить на пляж. Как и в детстве, я летел туда каждый день с радостным ожиданием встречи. Боль от увиденного когда-то на этом месте притупилась. Иринка рассказывала о своей жизни в большом городе, активной комсомольской жизни, о стремлении получить золотую медаль и поступить в медицинский.
Я что-то бормотал о желании стать журналистом, изучать иностранные языки, чтобы потом ездить по миру и снимать фильмы. Она не очень внимательно слушала мои рассказы о прочитанных книгах, которые казались мне офигенно интересными, а больше крутила головой по сторонам. Ей хотелось, чтобы весь пляж видел, какая она яркая, красивая и интересная. И в один прекрасный теплый день ее красивая головка повернулась в нужном направлении.
Васька учился со мной в одной школе в параллельном классе. Я был комсомольцем-активистом и почти отличником, он же отпетым хулиганом, двоечником и драчуном. Родители Васи умерли рано, воспитывала его бабушка. Защищала с бешенством волчицы, когда Ваську за очередную драку пытались оформить на «малолетку». Меня он уважал за то, что я выходил биться «класс на класс» и не прятался, как другие, в школьном туалете. Была у него какая-то пацанская симпатия ко мне.
На городском пляже в компании таких же головорезов Васька появлялся каждый день. Он, уже не стесняясь, курил, мог позволить себе раздавить с корешами на пляже портвейн «Три семерки» или винишко «Плодово-ягодное». Был крепкого телосложения, высокий, стройный, с копной черных густых волос и залихватски закрученным чубом, который пижонисто закидывал назад. На пляже Ваську боялись и уважали одновременно как мелкие пацаны, так и взрослые парни. Знали его бешенный и заводной характер.
Свел их я, так как Ирка сама попросила познакомить «вооон с тем красивым мальчиком». Почему они встретились? Классика жанра: умным и красивым девочкам нравятся хулиганы, противоположности тянутся друг к другу. Место под зонтиком на скамеечке рядом с любимой девочкой у меня забрал Васька. Тьфу! Нет, не он, а проклятый пляж. Тем летом я больше туда не ходил. Пацаны рассказывали, что Иринка ходит с ним по пляжу за ручку. Отдыхающие говорят: «Какая красивая пара». Ненавижу этот клочок земли у реки!
Через год я закончил школу и поступил на филфак в университет, Васька остался в городе. Чем он занимался, я не знал, да и желания особого не испытывал узнать о его судьбе. Желание было одно: попытаться восстановить отношения с Иринкой в письмах, которые я писал ей каждую неделю. Влияние студенческой жизни, помноженное на новые филологические знания, здорово помогали собирать слова в предложения. Она отвечала короткими отписками о школьной жизни, повседневных заботах и рассказами о природе-погоде. Из уважения к соседскому прошлому пыталась изобразить надежного товарища и друга. В своих юношеских грезах другом я ее не представлял. Писал, что очень не хватает. Врал, что настоящая дружба сплачивает людей и они идут по жизни рядом. Предлагал встретиться летом на нашем пляже.
В конце июня меня забирали в армию. Иринка, конечно, на проводы не приехала, хотя я приглашал ее, даже зашел в гости к ее бабушке, лично пригласив обеих. За день до отправки на призывной пункт сходил на пляж и, к своему удивлению, встретил там Ваську. Он валялся на песочке слегка поддатый и очень худой. Разговорились. Причиной худобы и алкогольного опьянения был год, проведенный в воспитательной колонии, отсидел за конокрадство. В наших краях этот криминальный бизнес на лошадках всегда процветал.
«Запестрели» на теле Васьки и наколки. Их было штуки три, но он подробно объяснял значение каждой. Запомнился «перстень» на пальце.
- И что это значит? - спросил я.
- Загубленная молодость, был судим в несовершеннолетнем возрасте – с гордостью ответил Васька.
- Куда дальше? - поинтересовался я.
- В армию. В десантники не возьмут с судимостью, а в стройбат легко, - размышлял Васька, - да и ждать из армии есть кому.
Я напрягся и переспросил:
- И кому же?
- Да Иришке! Она мне и на зону «малявы» строчила каждый день. Хотела приехать, но ей свиданий не дали бы, мала еще, - ухмыльнулся «бывалый» малолетний преступник.
Я не стал говорить, что писала она и мне. На прощанье мы пожали друг другу руки и договорились встретиться на пляже летом через два года. Пляж оказался предателем.
До армии Васька не доехал, за неделю до призыва «уехал» на два года уже на взрослую зону. Посадили за драку, в которой он сломал нос сыну какой-то «шишки» из областного центра. Говорят, что сыночек крутого папки заехал отдохнуть на турбазу с друзьями, напились и поехали в город на танцы. Сынок начал приставать к местной девушке. Та увидела Ваську и попросила убрать навязчивого кавалера, он и «убрал». Его в больницу, себя в милицию.
Мы снова встретились на пляже через два года. Татуировок на теле явно прибавилось, на одной из них на груди была изображена полуобнаженная женщина, сидевшая на чугунной пушке. Смысл незатейливый: верность женщине и скрытая угроза мести за измену.
- Для Иринки наколол? – поинтересовался я.
- Ага, девка два раза на свиданки приезжала, - гордо ответил Васька, - передачки слала, письма писала. Бабка моя стара уже была для поездок. Вот Иринка и помогала, как могла. Думаю, что на этом и закончится наш тюремный роман. Она ж ведь будущий врач, а я из зон не вылезаю. Профессии нет. Бросит она меня, да и родители ее против. Зятя-зэка они точно не примут!
Мне в первый раз стало его жалко. Я знал, что больше никто Ваську так не полюбит как она. Иркину бабскую собачью преданность я понимал. Письма, кстати, она мне тоже в армию писала, но про поездки к любимому на зону ни строчки. Только скупые слова поддержки и только, а для него, наверное, море любви и обожания. За что она любит его? Пляж хранил молчание.
Я уехал на учебу в Москву и стал понемногу забывать наши «пляжные» страсти. Иринка иногда писала. Новости о Ваське были неутешительны, его осудили на пять лет за разбой. Как всегда, по дурости: попросили знакомые «наехать» авторитетом на какого-то коммерса, чтобы выбить долг. Васька его даже не бил, так, жестко поговорил, а тот накатал заяву ментам. Ваське, как рецидивисту, припаяли «пятак».
В колонию строгого режима, куда определили Ваську, Иринка уже не ездила, устала от его тюремной романтики. Родители быстренько выдали ее замуж за лейтенанта-танкиста, и Иринка укатила с мужем в какой-то отдаленный гарнизон на Дальнем Востоке. После свадьбы писем она мне больше не писала, в наш городок не приезжала, т.к. бабушка умерла, а других родственников не осталось. Я пытался найти ее адрес, но все было тщетно. Иринка стерла меня из своей жизни и памяти. А Ваську?
Мы встретились с ним летом, как всегда, на пляже. На теле Васьки была уже «Третьяковская галерея»: перстни, орлы, купола и восьмиконечные звезды. Выделялась одна татуха на ступне, надпись «Они устали». Я поинтересовался значением фразы, Васька ответил:
- От этапов устали! Правда, был один этап душевный. Конвойный оказался из нашего города. Когда везли в спецвагоне, вывел меня к себе в караулку. Пили всю ночь, вспоминали общих знакомых, сигарет с собой надавал. Самый памятный случай за пять лет отсидки. Ну а ты как эти годы в Москве провел?
Я рассказывал ему о жизни в Москве, про поездки за границу, ночные клубы и рестораны, пытаясь вызвать интерес к жизни на воле и понимание того, что все еще можно начать по-новому. Он внимательно слушал, а потом спросил:
- Ну, а с Иринкой виделся?
Я честно рассказал о письмах, свадьбе, поисках ее адреса. Он слушал молча, а потом сказал:
- Знаешь, отпусти ее. Она сюда уже больше не вернется. У нее новая жизнь, и мы будем ей не нужны. Кончено все.
После Васькиного заключения пляж я перестал ненавидеть.
Шли годы. Я жил в Москве и приезжал в родной южный город только летом в отпуск. С Васькой больше не встречались. Говорили, что он завязал с криминалом и шабашит где-то на «северах». Я почти забыл про него, Иринку и пляж, как вдруг мама ошарашила новостью. Моя двоюродная сестра, мать двоих взрослых детей, разведенка, закрутила роман с Васькой, вернувшимся после долгих лет в город. Пикантность истории была в том, что Татьяна была старше него на 10 лет, а ее экс-муж работал в милиции. На второй Васькиной «ходке» именно он защелкнул на нем наручники.
Город «гудел» от романа экс-уголовника и экс-жены милиционера, а Танька ходила влюбленная, светясь от счастья. Ваську я встретил у нее дома зимой, мы проболтали пару часов. Что интересно, за чаем, т.к. с алкоголем он завязал сразу после третьей отсидки. Васька говорил о предстоящей свадьбе, рассказывал о планах открыть автосервис в городе, поступить заочно в строительный техникум. Передо мной сидел взрослый, рассудительный и интересный человек. Про Иринку он даже не вспомнил. Договорились летом всей семьей, точнее, родней пойти на пляж. Я поймал себя на мысли, что хотел бы иметь такого родственника.
Умер Васька быстро и рано, в 45 лет сгорел от туберкулеза. Тюрьма догнала его и на воле. Семьей и детьми он так и не успел обзавестись, до свадьбы с моей сестрой не дожил всего пару месяцев. Татьяна была раздавлена горем и в первый день его смерти не знала, что делать. Помог криминальный мир, весть о кончине Васьки быстро долетела до его товарищей. В город приехали несколько крепких мужчин в черных костюмах с суровыми лицами. Организацию похорон они взяли на себя, точнее, на воровской общак, из которого «братва» щедро выделила деньги на похороны кореша. Город давно не видел таких пышных похорон. «Жил скромно, зато ушел богато» судачили в городе.
Говорили еще о какой-то незнакомой женщине на похоронах в черном платье, явно не местной. В руках она держала красивый букет из красных роз. Точно приезжая, т.к. в нашем городе в те годы еще не было цветочного магазина. Ирина?
Этим летом я был на пляже. Дон заметно обмелел, судоходства нет. Зато песочек и запахи остались прежними. На тех же местах греют спинки отдыхающие, все также весело плещется и шумит детвора у воды. В их голосах я слышу и себя много лет назад. Мне кажется, что сейчас я услышу голос Васьки, Иры, мамы, папы, моих пляжных товарищей. Но их давно уже нет рядом. Что осталось? Речной пляж в южном городе. Родной пляж. Он и останется.