Михеев Александр - Постепенно темнеет

1. Oblivion

Мой грешный слог, разнузданный злой петит,
трава с-рождения, молочных пре-слов отрава.
Я окружён кириллицей во плоти,
и буквы жаждут забавы.

33 ордынских батыра вышли из сонных вод на свет.
"А" помахивает небрежно палицей,
Латиница держит нейтралитет.
Иероглифы — те вообще щурят глазки и скалятся.

"Э" зовет меня: - Э, чувак, подойди сюды!
Язык её меж зубов змеится.
"Ю" держит шило и смотрит на мой кадык,
за ней выглядывают согласных лица.

Ну что, помог тебе твой английский? — усмехается "К"
— Cмотрите внимательно, люди:
вот перед вами предатель русского языка,
и гниде пощады не будет!

Тут же раздаётся топот копыт —
это друзья-кентавры несут верёвку и мыло.
"П" и "Г" — две виселицы из толпы
кажут кабаньи рыла.

O, shit! - переворачиваюсь на другой бок.
В темноте часы светят зелёным, за окнами — North York и осень.
Ещё до подъема немалый срок,
но смена начнётся в восемь.

Под утро из подсознания выходят целители навеселе,
в макинтошах и с ружьями системы "Е",
и, как гусей у аэропорта,
отстреливают мысли,
греющиеся возле аорты.
.
.
.
2. Слепец

Сдаваться рано, жаловаться поздно.
В пальто из правил кутайся, дружок,
Пока слепец ощупывает воздух,
Раскрашивая истины дорог.

Исчезли мысли, поворот немыслим.
Слепец идёт бесцветно, налегке.
Есть свет. И свет глядит незримой высью,
Молчанием дороги в тупике.

Уже не важно, что там на скрижалях:
Пророк подумал, дурачок сказал.
А то, кем ты себя воображаешь,
Становится реальностью зеркал.

Слепец ушёл, его следы бездонны.
Он заплатил за праведность сполна:
Сжимал пространство, закрывал законы,
Творил богов,
Давал им имена.
.
.
.
3. Постепенно темнеет

Постепенно темнеет, постепенно надолго темнеет,
На года, на века.
Выхожу в бездорожье из кровоточащей аллеи
И бреду наугад.

Расплескав суету безразмерным своим коромыслом
Темноты истукан
Одиночество вместе с больными закатами смысла
Собирает в стога
На картине, где почерк невидим, а воздух окрашен
Вплоть до самых высот,
Но размокшие краски слетают на землю с пейзажа,
А вернутся весной.

И пока облака поднимают с бореями вместе
Журавлиственный шум,
Сочиняю слова на овражном и траво-древесном
И на снежном пишу:
"Здравствуй, русское поле, раздетое русское поле,
Закрыватель европ,
То ли жертвенный заяц под соусом нежности то ли
Хищник и мизантроп.

Как тебя не топчи, не кромсай твою длинную гриву,
Всё плодишь пустоту,
Всё рожаешь ковыль, всё растишь лебеду да крапиву,
Всё хоронишь мечту.
Только крик петуха — милосердия древний источник
Разряжает ружьё
На охотников, грешников, призраков тающей ночи,
Тишину,
Вороньё".
.
.