Эйвазова Анастасия - Бегущая по асфальту
БЕГУЩАЯ ПО АСФАЛЬТУ
Я забываю о нем почти что в людских потоках и суете...
На самокате летит мальчишка... Обед готовится на плите: закинуть мясо, потом картофель, обжарить перец и лук-порей. Не остановит и Мефистофель, мне тоже надо – быстрей, быстрей решить проблемы из адских списков во избежание метастаз. Ведь замер вечер на старте низком, а значит, лучше нажать на газ, точнее, просто надеть кроссовки (мне будет легче без каблуков) и взяв, что нужно, нырнуть в массовку, чей хор привычен и бестолков: «Скорей бегите скупайте гречку, ведь сахар снова подорожал...», «Зачем нам танки?..», «Держите свечку...», «Рожайте срочно, кто не рожал!..», «Всех несогласных убрать из чата...», «Есть кот и кошка, но нет котят...», «А на канале идут «Девчата», их тоже где-нибудь запретят, хоть раньше было – не то что нонче...»
А мне вдруг чудятся паруса, а я вдруг слышу его все громче, оно такое – не описать... Как будто шаг – и взлетят ошметки: рванет под городом динамит... Но я стою, и стоят высотки.
И море снова во мне шумит...
ЭФФЕКТ ПЛАЦЕБО
Сегодня вечер покажет фильмы,
И на балконе осталось место.
Здесь, не пугайся, немного пыльно,
Немного странно, немного тесно.
Но тут случайных почти не будет,
И в этом тоже – эффект плацебо:
Сюда приходят смешные люди,
Что успевают смотреть на небо.
Пока другие живут, как в коме,
Бредут устало, лежат во мраке,
Им просто хочется по-другому
Дышать, смеяться, любить и плакать.
Не через силу и не с одышкой,
Пока цветное не станет белым.
А так, как будто не гаснет вспышка,
И словно парус к спине приделан.
Здесь можно долго сидеть и слушать,
Как неофиты хрустят попкорном.
Смотреть и видеть, как чьи-то души
Взлетают медленно и покорно,
Как их дробленые оболочки
Совсем без веской на то причины
Вдруг собираются по кусочкам, –
И боль становится излечимой.
Снаружи – небо, на небе – поле.
Внутри – свобода, а глубже – чудо.
Все больше света, все меньше боли.
Закат не гаснет, и он повсюду.
И свет струится, горит подкожно,
На мозг не давят многоэтажки.
Смешные люди – здесь все возможно –
Бегут по небу и рвут ромашки...
* * *
Встречай меня, море! Я только что с неба. Мои чемоданы полны сувениров. Там голая правда, бессонная небыль и детская тайна со вкусом пломбира. Там запах печенья и боль от занозы, туман сладковатый над свежим какао и дружба навеки… Вот только, серьезно, того, что осталось, – так мало, так мало. Лишь два чемодана, две запертых бездны. Все собрано в кучу, спрессовано крышкой...
Того, что осталось, так мало. Но честно, того, что случилось, – хватило с излишком. Я – маленький прочерк, дитя девяностых. Листок, что был вырван судьбой из контекста: бесшумный, бескрылый, бесцветный, бескостный. Без права на счастье, без права на бегство. Не жить полноценно, а быть постояльцем: привыкнуть нельзя, а что делать – не знаешь. Берешь себя в руки, в холодные пальцы – и долго сжимаешь, сгибаешь, сминаешь...
Но хватит о грустном. Что было, то было. Когда на песке разложу я вещицы, ты смоешь их пеной, как пеной от мыла, поскольку не это должно сохраниться: не груз ожиданий – массивных и важных, а в собственной сути большие изломы.
Я – твой невесомый кораблик бумажный. Встречай меня, море! Я дома!
Я дома.