Горбань Ирина - Подборка на конкурс

Омлет
Чем тебя удивить?
В холодильнике мышь и вчерашний омлет,
Ты напротив сидишь и о чем-то с улыбкой молчишь.
Мог бы виски разлить, только в доме и этого нет,
В холодильнике мышь и вчерашний остывший омлет.

Твой холщевый пиджак аккуратно развешен на стуле,
Ни намека на то, от чего настроенье пьянит,
Ты, похоже, не мой. Эта тема обузой сутулит
И поэтому рву странной встречи тончайшую нить.

Был бы в доме рояль, я сыграла бы тихую фугу,
Был бы в доме уют, ты бы ел не омлет, а борщи,
И курил бы всегда, пепел сбрасывая за фрамугу,
И соседок бы злил, к надзирателям их приобщив.

Был бы в доме не ты, от иллюзий теряясь в догадках,
Я кормила бы мышь, благо есть надоевший омлет,
И скулила в кулак, что теперь по-особому гадко,
Мышь как будто сыта, а уюта семейного нет.

Чем тебя удивить? А давай об омлете ни звука,
Пусть опять до утра в холодильнике чавкает мышь,
Спинка стула пуста. Говорят, это снова к разлуке,
А еще говорят, что имеешь, - того не хранишь…

Письмо
Счастье – иметь такой вид из окна:
Кота и оранжевую канарейку.
Знаешь, мой друг, приезжай-ка ты к нам,
Смотаемся вместе с тобою на реку.

Где в каждой песчинке и каждой волне
Отметины ставит моё мирозданье,
Где целый пролёт разбомблённого зданья
Живёт, отражаясь в тебе и во мне.

Где в каждой лягушке царевны намёк,
Где наши Иваны не стрелами бьются,
И солнечный жар выливая из блюдца,
Снарядов огонь подаёт «солнцепёк».

Знаешь, мой друг, этот вид из окна…
Эти лягушки, принцессы и кошки…
Я пошутила с тобою немножко.
Не приезжай.
В наших окнах война…

От февраля до точки мая

Пустой вокзал, осиротелый,
несохраненные билеты,
немые кассы. Мягкотелый
кот, разжиревший прошлым летом,
совсем не дался ни погладить,
ни о житье спросить, и светом
звезды последней осветило
входную дверь и голос где-то
забулькал, захрипел, зашелся,
и словно старый репродуктор,
зевак последних зазывая,
сошел с платформы. И трамваи
вдруг покатили друг за другом
от февраля до точки мая,
и с шеи сумку не снимая,
им машет вслед седой кондуктор.
А что составы? Встали строем,
дань отдавая старой ветке,
и словно честь отдав герою,
вдруг взвился к небу отзвук редкий.
Гудит, гремит сирена боли
до мозга, до разбитой крыши,
и только где-то в старой клетке
кот разжиревший гложет мышу.
Пустой. Пустее не бывает.
Вокзал, перрон, вдоль стен скамейки
покрыты инеем, и лает дворняга
на трамвай холодный.
Но все же в чью-то передрягу
не вальс бостон летит свободно,
и град ложится рядом, рядом
на окровавленной аллейке.
Сказали - рядом! И оглохли
мотивы новой канонады,
и снова два прилёта рядом,
и снова отвернулись боги
от суеты, мольбы, стенаний,
от осознания страданий,
и не останется дороги,
не будет скоро старых зданий,
не будет новых. Только будет
гудок и трафик под Покровом.
И Богородица устанет всех покрывать,
щадить, молиться,
и вскоре может так случиться,
что ад покроет троекратно
плитой надгробной, и обратно
не возвратит вокзал с перроном,
кота, скамейки, семафоры,
и лишь оставит поезд скорый,
чтобы вернуть людей обратно
в мир жизни, песен, счастья, доли.
Ну, а пока живя в юдоли, пока персты
ко лбу подносим,
победы, словно дети, просим
лет девять или восемь.
И оземь
бросаем шапки, прибивая
пыль разорвавшегося града,
считая, что судьба – награда,
и только вечно будут рядом
прилёты,
грады,
грады,
грады.

От ИСПОЛКОМА