Батхан Вероника - Волга-Итиль

Осколки Калки
Пали на поле червонны стяги,
Смяло дружины. Князья, беда!
Войско кольцом окружило лагерь.
С берега валом идет Орда.
Брошен отряд берестою в розжиг,
Всем на закате под доски лечь.
Тонет в крови богатырь Алеша,
Хрипло смеется, вздымая меч.
Чувствует шкурой – уходят братья
В звонкую зелень березняка.
Гаснет пожар безнадежной рати.
Тратятся силы, сдает рука.
Рядом Добрыня – ревет медведем,
Воздух хватает разбитым ртом,
Рубит сплеча, о победе бредит,
Даром что раны легли крестом.
Давит шелом, тяжелеют латы,
Клонится буйная голова,
Пояс сияет и манит златом…
Кукиш вам, жадная татарва!
Вашим коням не догнать Мстислава –
Рвался за славой, повел полки,
По уши в каше завяз кровавой.
Полноте, князь, не стыдись, беги!
Мы же, дружина, клялись на стали -
Братья на братьев нейдут войной!
Где ты, Добрыня? Глаза устали…
Кто там стоит за моей спиной?
Матушка, холодно… Вдоль по Калке
Волны гуляют, темна вода.
Поздно рядиться, искать подарки –
Мы не увидимся никогда.
Манит на облако ангел дивный…
Чудится войско у белых врат,
Пламя над куполом Десятинной.
Слезы Софии, немой набат.
Пляшет на крыше княгиня Анна –
Жадным раскосым ее не взять.
Жаркая ночь наступает рано.
Ноги Алеши в грязи скользят.
Черные кудри осыпал иней.
Губы шевелятся: Отче, ну!
Встану как вкопанный за Добрыню,
Лютого ворога рубану!...
Честным пирком завершая битву,
Пьют тургауды, собой горды.
В поле табиб, бормоча молитвы,
Этим и тем подает воды.
Просит «терпи», обмывает павших,
Шепчет с оглядкой: урус, беги!
…Ходит Алеша по синей пашне,
Небо сверкает из-под руки.

Плач Евпраксии
Таволга, таволга, кровь затвори,
От всякой твари заговори -
Дикого тура, серого пса,
Чеки тележного колеса.
Таволга, таволга, сына укрой,
Тихой и жадной вечерней порой,
Шапку и плащ из тумана скрои,
Пусть не найдут ни враги, ни свои.
Сокол строптивый глядит далеко,
Ханские стрелы летят в молоко,
Чистая сабля, сухая камча,
Алое корзно не рвали с плеча.
Не обещали белый бунчук,
Юных наложниц, коней и парчу,
Не утащили мешком из шатра,
Не разрешили дожить до утра.
Князь мой веселый уехал в Орду,
А воротился с монетой во рту.
Будет осада, беснуется тьма,
Терем княгини отныне тюрьма.
Грозные песни пойте, мечи,
Колокол звонкий, молю, не молчи,
Стража к воротам, в церковь родня,
Боже спаси тебя и меня!
Таволга, таволга, Волга-Итиль,
Крестик черненый на белой груди...
С каждым пожаром небо ясней,
Княжич смеется во сне.

Пожар Рязани
Уходили прочь от домов прочных,
Деревянных стен, золотых звонниц.
Плакала Рязань на груди ночи,
Бередила псов и детей сонных.
Поспешай гонец, разбуди князя!
Расскажи, что брат за людей просит.
Яростный рассвет терема красит.
Алые на травы сойдут росы.
Пламя полыхнет от застрех в окна,
Стрелы налетят кочевой стаей.
Белые березы закричат «больно».
Цену за позор отдадут сталью.
Не щадя ни вдов, ни седых старцев,
Ни святых отцов, ни коней белых,
Гибель по Рязани пройдет танцем.
Выкосит слепых, заберет смелых.
Быстрому гонцу не поспеть к сроку,
Не умыть лица, не испить меда -
На сырой земле проклинать бога –
Не было живых хоронить мертвых.
Пепел да зола до зари стынут.
Стыдная слеза на усах сохнет…
Собирай дружину, нападай с тылу,
Отдавай бойца, забирай сотню.
Отомсти за всех, кто ушел рано,
За купцов, певцов, кузнецов, ловчих,
Отомсти за Федора да Ивана,
Помни, что Рязани не будет больше.
Некуда вернуться и жить долго.
От костей волчицы воротят морды.
Не сыскать в кармане и сухой корки,
Не найти живых хоронить мертвых.
Стой-постой, гонец, не жалей силы.
Не щади себя посреди ада.
Поберечься, помнишь, жена просила?
Позабудь – и вспомни, как будешь падать…
Небо над тобой промелькнет Евпатий,
Сам иди до ирия – ангел занят…
Но зато на месте последней рати
Встанут строем стены другой Рязани.