Гуранин Алексей - Ты не писала мне; Чили; Носки

ТЫ НЕ ПИСАЛА МНЕ

Ты не писала мне. Последнюю минуту
Застывших в небе суток декабря
Я ждал. Как оказалось, ждал я зря,
А ты, ни слова мне не говоря,
Меня звала, окликнула как будто,
И это окровавленное утро
Закрыл промерзший лист календаря.

Ты не писала мне. На жизненном этапе
Твой поиск не прервался ни на миг,
И я, не слыша твой безмолвный крик,
В конце концов к молчанию привык,
Но ждал уведомления в Вотсапе.

Ты не писала мне. Спешили дни и ночи.
Я погрузился в мертвенный покой,
Но в самой свежей новогодней почте
Искал письмо, открытку, хоть пол-строчки,
Отмеченные ласковой рукой.

Ты не писала. Что ж, поставим точку,
Закончим этот молчаливый бег,
Декабрь замёрз в стекло январской ночи,
Куранты бьют. Холодный год окончен.
Ты не писала мне.
Я не писал тебе.

ЧИЛИ

А давай получим загранпаспорт
На двоих один, и съездим в Чили,
Подышать соленым воздухом свободы,
Выпить терпкого вина под шум прибоя.
Время держит в рукаве четыре масти,
Даму треф на тройку подменило,
Снова врут его крапленые колоды
И как будто бы смеются над тобою.

Чили подождет; желтеют Анды,
Снегом покрываются долины,
Словно за невидимой решеткой,
За холодным занавесом скуки
Я молчу, и трели эсперанто
Отзвучали. Паузою длинной
Затянулась партия фагота,
Ноты перелистывают руки.

Чили умирает, словно птица,
Вместо неба выбравшая клетку,
Сутки-перья тихим снегопадом
Сыплются всё чаще, всё быстрее.
Партия. Пришла пора открыться.
Карты на столе. Закат алеет.
Роздан банк, и расходиться надо...

Победитель, как обычно - Время.

НОСКИ

Переживаю долгую напасть
Горячей, разрывающей тоски.
Чтоб в озеро забвенья не упасть,
Я продаю дырявые носки.

И вроде все отлично - вот товар,
И ценник есть у каждого носка,
Но мимо пробегают мал и стар,
Лишь только пальцем крутят у виска.

Смотрите, вот носки! - я им твержу.
Я их любил, я долго их носил,
В подарочный пакет их положу,
Лишь только кто-нибудь бы их купил.

Но нет. Никто не смотрит на носки.
В них память многих прожитых побед,
В них пыль дорог, вода ночной реки,
Рабочий пот, тепло ночных бесед.

Две сотни пар до дырок истаскав,
Я целый мир храню в моих носках.