Алмасова Эльмира - Сказочный герой

СКАЗОЧНЫЙ ГЕРОЙ

Шел 12-й год супружеской жизни Кямали и Хазара. Первые годы чувства их выплескивались через край, наполняя страстью, и они бесконечно объяснялись в вечной любви, обнадеживая, что будут заботиться друг о друге всю последующую жизнь. Но, увы, с течением времени жизнь вдвоем становилась скучной, серой, заурядной и отношения между ними зашли в тупиковую ситуацию. Кямаля, как любая женщина, мечтала, изнывая, о материнстве, и даже утром, торопясь на работу, часто представляла, что она должна успеть отвести надуманную дочку в детский сад. С некоторых пор она стала обивать пороги гинекологических кабинетов и домА различных повитух, лечилась долго, терпеливо, но безрезультатно.
Как-то осенью она решилась предложить мужу усыновить ребенка. Хазар, по натуре человек вспыльчивый и щепетильный, не мог предположить, как он найдет общий язык с чужим ребенком и притом, уживутся ли они втроем в однокомнатной квартире. После долгих разговоров и споров, доходящих иногда до исступления, он, наконец, согласился. Кямаля вдохновленная разрешением компромиссного вопроса, направилась в детдом, робко постучалась и, войдя, растерялась, увидев детей с тоскливыми глазенками, они, медленно окружая ее, будто вопрошали: «Ты за кем пришла?» Неужели эти дети брошены родителями? Как они оказались лишними в своих семьях? Может, нужда заставила мать отдать свое чадо, которое выносила в утробе девять месяцев? Цепочка вопросов пронеслась в мыслях, рождая другие звенья. Она трепетно погладила их по головкам и попросила разрешения у директора раздать детям гостинцы. Кямаля смущенно пыталась сосредоточиться, кого же ей выбрать среди них, и кто же проявляет к ней больший интерес? От пытливого взгляда этих малышей мысли ее разбегались, и она решила посетить детей еще в другой раз, чтобы пообщаться с ними. В следующий раз Кямаля пришла к детям, когда они отдыхали после обеда, женщина присела на стульчик, медленно рассматривая черты каждого лица. Ребята мирно спали: одни, раскинув руки, другие, съежившись под одеяльцем, подложив маленькую ладошку под щечку. Она раздумывала: «Ну, кого же из малышей? Мальчика или девочку?» Волновалась, какая будет у Хазара реакция на ее выбор? Сможет ли он найти с ним общий язык? Пока она размышляла, взгляд ее остановился на девочке, которая, очевидно, не спала, а из-под полузакрытых ресниц наблюдала за тетей, сидящей в детской спальне. Их взгляды встретились, и они улыбнулись друг другу, а по телу Кямали даже дрожь прошла. Ей почудилось, что это ее родное дитя, которое она когда-то потеряла, и вот сейчас, в этой спальне нашла. Светло-каштановые волосы девочки были рассыпаны по подушке, ей было годика четыре или пять. Она вопросительно посмотрела на Кямалю, широко раскрыв карие глаза и, жестикулируя в воздухе пальчиками, как бы спрашивала: «Кого ищешь в свой второй приход? Нашла?» Женщина была обескуражена и не могла еще ответить на ее недетские немые вопросы. Допоздна она рассказывала Хазару о посещении детей, вспоминая глаза этой девчушки, что смотрели на нее с вопросом и надеждой. Под утро она уснула с мыслью: «завтра окончательно урегулирую вопрос с Хазаром о девочке, которую хотела назвать - Хиджран». Но утром каждый торопился на работу, и вопрос остался открытым. На предприятиях, где необходимо было сделать отчеты, она спешила все быстрее завершить и забежать к Хиджран, ибо ее безудержно манило в тот дом, где находилась эта запавшая в душу девочка. Очередная встреча произошла, когда у детей проводилось музыкальное занятие. Музыковед Сима, играя на пианино, напевала вместе с ними знакомую песенку «Кукла», но Хиджран, увидев Кямалю, стала поворачиваться в ее сторону, невпопад произнося слова припева. Сима заметив, что девочка отвлекается, покачала головой, произнеся мелодично: «Ритм, ритм…». Детей готовили к какому-то празднику, а времени оставалось в обрез. Хиджран схитрила, подняла руку и убежала в сторону туалета, а оттуда пальчиком подозвала к себе Кямалю, шепча:
- Скажи им, что ты забираешь меня, - кивнула она в сторону воспитателей.
- А разве это возможно? – удивленно спросила женщина.
- Конечно, ты ведь моя настоящая мама. Ты просто пряталась от меня? Скажи честно, да? – с серьезным видом спросила девочка.
Кямаля, растерявшись перед ребенком, не сводила глаз с ее сосредоточенного взгляда, не зная, что ей ответить.
- Хорошо... Папа сейчас находится в командировке, он приедет, и мы постараемся тебя забрать, - вынуждена была она придумать байку, ибо Хазар не одобрял предложенную ею идею.
В последнее время он становился эгоистичным и ревнивым, разговор не приводил к положительному итогу, и ей приходилось покоряться всем его прихотям. Однако, несмотря на то, что отношения между ними усложнялись, она уговорила и настояла на своем желании.
Наконец, получив соответствующие документы и разрешения, Кямаля с Хазаром направилась в детдом. Хиджран, увидев их, вся заискрилась от радости и, щекой прижавшись к руке Хазара, спросила:
- Папа, ты часто уезжаешь в командировку?
Хазар от неожиданного обращения «папа» онемел и, запинаясь на каждом слове, ответил:
- Нет, доч - к - а, те - перь я всег – да бу – ду с вами.
Диалог между ними взволновал Кямалю и, она взяв теплую ладошку ребенка, прижала ее к груди. Девочка повернулась к детям, которые их окружили и гордо сообщила:
- Это мои родители, наконец, они нашли меня, - она помахала им ручонками, и они вышли на улицу.
Со слов воспитателя детдома, Хиджран - дочь образованных родителей: «Однажды, эту девочку привел за руку моложавый, рослый мужчина с пушистой бородой. Он передал ее документы и 500 рублей, сказав: «Мы потеряли ее мать при родах, а я часто нахожусь в геологических разведках, хочу оставить дочку на временное ваше попечение. Как буду в городе, то обязательно навещу дочь». Обнял девочку, со словами: «Я скоро приеду» и ушел. Она же вслед ему еще долго плакала и звала его. С тех пор прошло три года, но он так и не появлялся».
Хиджран важно шла, держась за руки вновь приобретенных родителей, иногда поглядывая на них. Ей, казалось, что окружающим тоже известно, что она нашла своих родителей. Примечательным было то, что лицо Хазара отличала одна особенность - бородка – эспаньолка, порой Хиджран не сводила глаз с нее, видимо, малышка сравнивала схожесть этой бородки с той пушистой, которая ей запомнилась, когда ушел отец.
Вскоре они пришли домой в коммунальную квартиру, где двери соседей выходили в общий коридор с общей кухней и санузлом. Хиджран медленно осматривала новое жилье и знакомилась с соседями на кухне, Кямаля же тем временем накрывала праздничный стол, используя белоснежную скатерть и сервируя стол по всем правилам этикета. Когда Хиджран вошла в комнату, то ахнула, увидев красиво накрытый стол и почувствовав аппетитный аромат плова. Глазенки ее заблестели от восторга, и она, удивленно раскрыв их, спросила:
- Это все наше? Мы будем есть из таких красивых тарелок?
- Да, теперь все это твое, - улыбаясь, ласково ответила женщина.
Новая семья, новые отношения и много неизвестного было для Хиджран, чего малышка еще глубоко не могла осознать. Первое время она смущалась и тосковала без своих сверстниц, но со временем сдружилась с Кямалей и в первый класс ее повели в нарядной форме с белым фартуком. С появлением дочки у Кямали словно открылось второе дыхание, с работы она торопилась домой, чтобы сменить свекровь, которая присматривала за девочкой в ее отсутствие. Жизнь учила Кямалю, как общаться с ребенком, как ее обласкать, как вовремя тактично поучать, на мелкие шалости старалась не обращать внимания, считая это возрастным баловством. Между тем, вопросы Хиджран порой ставили ее в неловкое положение:
- Почему папа поздно приходит? А что, он нас разлюбил?
Надо признаться, что Хазар трудно привыкал к малышке. Жизнь в однокомнатной квартире имела свои определенные неудобства и усложняла отношения с женой. Он появлялся дома поздно, а иногда вовсе отсутствовал, ссылаясь на то, что задержался у матери. Кямаля же не хотела унижаться перед свекровью и вводить ее в их интимные отношения.
Однажды Хазар позвонил к ней на работу, и они договорились о встрече у кинотеатра. Чувства к нему порой она загоняла куда-то глубоко в недосягаемый угол души, а после его звонка жена полетела, словно птица на крыльях, думая, что и он истосковался по ее нежным ласкам. Но, увы, встреча получилась слишком официальной:
- Привет, ну что, как вы живете? – спросил он с сарказмом.
- Дорогой, почему изменилось твое отношение к нам? Разве не по обоюдному согласию мы взяли Хиджран к себе? - спросила Кямаля, удивляясь его иронии.
- Нет, прекрати о ней заводить разговор. Серьезно подумай: или она, или я, - грубо прервал он ее.
- Как?! Разве прожить мне без нее?! – с чувством досады продолжала она разговор.
- Не усложняй! Придется разойтись! – резко ответил он.
- Хазар, дорогой, будь внимательнее и добрей к девочке и почувствуешь взаимность, - умоляла его она.
- Нет!!! Ее злой взгляд меня преследует и парализует… - нервно бросив недокуренную сигарету, ответил он.
- А ты, хоть раз приласкал ее? – пыталась она его урезонить.
- Прекрати! В ней чужая кровь! – и еще что-то неприятное раздражительно наговаривал ей, но Кямаля уже не слышала этих грубых слов. Слезы текли по щекам, и она еле сдерживалась от всхлипывания в тени бульвара, где редкие прохожие обращали на них внимание.
Они перешли дорогу и он, отвернувшись, махнул рукой. Женщина стояла в оцепенении, раздумывая, «Как быть дальше?» Она еще долго гуляла вокруг дома, чувствуя, что теряет нить мыслей: «Как вернуть Хазара в семью? Слепо повиноваться? Что произойдет с Хиджран, которую полюбила, как родного человека? Делать выбор между ними?»
Дома встретила ее дочь. Заметив, что мать чем-то встревожена, обняла, ласкала и целовала ее руки, щеки, поправляя сбившуюся прическу, потом разложила перед ней свои художества, желая отвлечь Кямалю от каких-то грустных мыслей. Надо заметить, что девочка умело, владела карандашом, рисуя с натуры, и подчас удивляла мать и окружающих своими талантливыми рисунками. Кямаля все глубже проникала сочувствием к Хиджран и удивительно, что девочка в этот вечер не задавала каверзных вопросов, очевидно, понимала, что причиной печали матери был отец.
Прошло больше года и «вечная любовь» между Кямалей и Хазаром безнадежно ушла сквозь решето, ибо никаких сведений о нем она не имела, словно он исчез из города.
Однажды поздно ночью позвонила ей подруга и, поговорив о том, о сем, неожиданно сообщила, что у знакомых родились два слепых близнеца…
- Зато они свои, - ответила с грустью Кямаля.
- А ты знаешь, Хазар – папаша этих детей!?!?
Кямаля была ошеломлена жуткой вестью о нем и трагедии, которая постигла его. Она беззвучно положила трубку на аппарат, ибо ей ни с кем не хотелось обсуждать и ворошить прошлое. Она тяжело встала с дивана, зная, что Хиджран - ее спасение и успокоение души, и чем-то занялась, то гладила белье, то перебирала шкафы, так незаметно и ночь пролетела.
Утром, проводив Хиджран в школу, она пошла по необычному маршруту на работу. Накануне начальник отдела вызвал ее к себе и предложил на месяц содействовать в составлении бухгалтерского отчета в соседнем предприятии. Ее приветливо встретил начальник - солидный человек по имени Надир Самедович. Кямаля со знанием дела разобралась в делах и так ежедневно в течение месяца сверяла их документацию. В последний день командировки беседа с Надиром Самедовичем затянулась. После служебных вопросов они незаметно перешли к делам семейным, и выяснилось, что он - вдовец, а у детей свои семьи. Когда же он стал расспрашивать о ее семейном положении, от волнения женщина вместо ответа стала жестикулировать пальцами в воздухе, опустив глаза и, отрицательно покачав головой, дала понять ему, что мужа у нее нет. Надир Самедович своей большой и теплой ладонью коснулся ее руки, чтобы успокоить, и тут словно искра пробежала по руке, взбудоражив внутренний душевный мир женщины. Его внимательный и ласковый взгляд дал понять, что в дальнейшем им трудно будет существовать друг без друга. Оказалось, что Кямале в суетливой жизни не хватало насущного – мужского внимания и любви. Каждый его звонок смущал и воодушевлял женщину на встречу с ним. Порой, запаздывая после работы, ловила пытливый взгляд Хиджран, который приводил ее в смущение и замешательство. Девушка понимала и замечала, что-то произошло с матерью, ее мучили сомнения и догадки, неужели же у мамы появился чужой мужчина?
События усложнялись тем, что настал день, когда Кямале необходимо было Надира Самедовича представить Хиджран. К вечеру мать позвонила дочери с просьбой навести порядок в комнате, что она, возможно, придет не одна, Хиджран удивленно спросила:
- А с кем ты придешь?
- Не отгадаешь, - загадочно ответила Кямаля.
Гостя девушка встретила ревностно, пытаясь скрыть свои чувства и навернувшиеся слезы. Надир Самедович все чаще стал наведываться к ним, и Хиджран иногда чувствовала себя в однокомнатной квартире лишней, ей приходилось удаляться к подружке или к соседке, что жила, напротив.
Как-то, глубокой осенью с ночи завыл ветер, и сильный ливень хлестал по стеклам окон. В такую сырость на улицу выглядывать не хотелось, усесться бы удобней в кресле с книгой и не отвлекаться на телефонные звонки, но женщине пришлось встать на звонок в дверь. У порога стояла вся продрогшая и мокрая соседская девочка Хиджран.
- Заходи, - сказала соседка.
Девочка вошла в прихожую, стряхнула крупные капли дождя с болоньевого пальто и посмотрела исподлобья на соседку.
- Раздевайся, дорогая. Повесь мокрое пальто и проходи в комнату, погрейся.
Хиджран медленно разделась и, оглядываясь, прошла в теплую комнату, в углу горел камин, а на нем сопел маленький чайник. Хозяйка налила для девочки чаю, и сама уселась в кресло.
- Ну, пей, пока чай горячий, - ласково проговорила она.
Но девочка подошла к окну, где струи дождя образовывали ручейки, и стала всматриваться через него в окно своей квартиры. В какой-то миг в их окне погас свет, девочка, злая на гостя, которого мысленно называла «стариком», быстро попрощалась с соседкой, не прикоснувшись к чаю, оделась и стремглав убежала домой. Нажав пальцем на звонок, она не убирала его продолжительное время, наконец, дверь открылась, и взволнованная Кямаля с удивлением спросила:
- Кто за тобой гонится?
- Я думала, ты волнуешься, что я задержалась, - придумала оговорку Хиджран.
Надир Самедович второпях оделся и исчез. В последнее время девушка замечала не ординарное состояние матери и однажды случайно подслушала ее разговор с подругой, где Кямаля произнесла незнакомое дочке слово «токсикоз». Оказалось, Всевышний, услышал молитвы Кямали, которая долгие годы мечтала стать матерью, ее забота, внимание и любовь к Хиджран не уменьшали желания ощутить чувства материнства.
В судьбу женщины пришел долгожданный момент. В свои уже немолодые годы она впервые поднесла к груди крохотного сына, ощутив сладкую радость и бесконечное счастье.
Жизнь же в семье кардинально изменилась. Кямаля с сыном Арзу переехала к Надиру Самедовичу, одновременно стараясь чаще наведываться к дочке. Девушка порой оставалась одна, и сама решала, как провести и организовать свое время, но размышления и тоска по материнскому теплу и ласке, которые она постепенно утрачивала, с некоторых пор приводили ее в нервозное состояние. Она теряла контроль над собой, становилась заносчивой, нередко пропуская занятия в школе. А время неумолимо шло, и приближались выпускные экзамены в 10-ом классе. Директор школы была в курсе ее семейных неприятностей и, несмотря на строгий характер, (педагоги-коллеги между собой ее называли «диктатор») все же пошла на уступки девочке, и Хиджран получила неплохой аттестат об окончании школы. Но в институт она не собиралась поступать, как ее одноклассники, так как решила серьезно заняться увлекаемым делом в кружке изобразительного искусства. Однако же, утро начинала с работы на почте, разнося телеграммы адресатам.
Дни ее приобрели новизну, и жизнь пошла по новому руслу, Хиджран стала изучать искусство замечательных мастеров древней Греции и эпохи Возрождения, узнавала, как работали художники над гравюрой и мозаикой и многое другое. Главным же занятием были наброски с натуры, она зарисовывала все, что привлекало ее внимание, сохраняя эскизы, бесконечно просматривая какие-то детали, подрисовывая, эти часы работы пригодились ей в дальнейших задумках. Вечерами в телефонном разговоре она делилась мыслями с Кямалей, которая разделяла ее увлечение и финансировала покупки различных атрибутов искусства. Мать предполагала, что девушка повзрослела, и не нуждается в ее излишних назиданиях, и поэтому полностью посвятила себя малышу Арзу, не доверяя его нянечкам. Надир Самедович же, наблюдая за этой идиллией, был доволен и счастлив, что приобрел семью. Семейные обстоятельства, в которых оказалась Хиджран, сделали ее человеком свободным, и постепенно круг знакомых расширялся за счет людей искусства и литературы. Она была девушкой видной, стройной, а крупные карие глаза, освещая ее внутренний мир, нередко заставляли прохожих обращать на них внимание. О поклонниках, естественно, в разговоре с матерью она не упоминала.
Спустя 20 лет многое изменилось в судьбе каждого из них. Они проживали свою долю, полную суеты, финансовых затруднений, болезней. Не избежали они в своей судьбе и судебного разбирательства, которое принесло им немало тревожных моментов и неприятностей, и в результате они обрели душевную гармонию. Естественно, были радости и успехи в их жизни.
Сына Арзу мать баловала, и он тратил родительские деньги на сабантуйчики и бесчисленных поклонниц. Завершив учебу в школе, в списках, поступивших в институт на автомобильный факультет, он себя не нашел. По возрасту его призвали в армию, и «маменькин сыночек» уехал служить во флоте в порт Керчь. Со службы Арзу отправлял родителям длинные слезные письма – жалобы на тяжелые условия, на палочную дисциплину, на холода, да и на все замечания командира, которые были ему не по нраву. Все эти три года службы родители с нетерпением и тоской ожидали его возвращения, но время демобилизации словно отодвигалось все дальше. Со дня Указа Верховного Главнокомандующего о демобилизации Кямаля вздрагивала от каждого звонка в дверь, подбегая к ней, но, увы, то почтальон газеты принес, то соседка постучалась разузнать о новостях и так долгие дни ожидания Арзу, тянулись будто резина. За последнее время что-то сердце стало пошаливать у нее, и однажды, напившись успокоительной микстуры, вздремнула в кресле. Удивительный приснился ей сон: во дворе горел костер, а она спускалась по лестнице в белом одеянии, и неожиданно из пламени появился Арзу. Он, обнимая мать, изумлялся ее наряду, а вокруг был слышен колокольный звон. Кямаля встрепенулась, проснувшись от звона, оказывается, раздается продолжительный звонок в дверь. Она торопливо поправила на себе одежду, заглянув в зеркало, пригладила растрепавшиеся волосы и открыла дверь. В проеме стоял крепкий загоревший молодой человек в морской форме. Он радостно воскликнул:
- Мама, ты что, так крепко спала, что не слышала моего звонка?
Мать растерялась от неожиданности, не веря поначалу, что перед ней стоит родной сын Арзу, суетясь, посторонилась, пропустив его в квартиру. Он поставил в угол чемодан и, посмотрев на мать, заметил, что она сильно побледнела.
- Мамань, ну, как я выгляжу? – раскрыв руки для объятия матери, спросил он.
А она вдруг стала медленно сползать на пол, теряя сознание. Арзу резко обнял ее и стал приподымать, крича:
-Ма – ма… ма – ма…
Но она уже отходила, в мир иной, тяжело откинув руки, хрипела… Пока вызывали неотложку и пока та приехала, уже было поздно. Все произошло в считанные минуты, Кямаля даже не успела насладиться возвращением своего родного сына Арзу. В одно мгновение в семье произошло два противоположных парадоксальных события переполох – радость приезда сына и горе утраты его матери. На крики сбежались соседи, знакомые, но удивительно, что Хиджран отсутствовала, не уведомленная о горьком событии.
А в это время молодая женщина, изящно, со вкусом одетая, уверенным шагом проходила мимо памятника Мирзе Алекпер Сабиру с дочерью Хатирой. Душевное ликование и гордость за успехи дочери выражались в ее глазах. Это была наша знакомая Хиджран ханым, как ее теперь величали. Она - художник и недавно вернулась из Франции, где проходила ее персональная выставка картин по линии ЮНЕСКО. Они шли, весело переговариваясь об успехах на прошедшей выставке, об удивительной встрече в Париже с соотечественниками.
- Хиджран ханым, - смеясь, обратилась Хатира к матери, - а кто из соотечественников произвел на тебя неизгладимое впечатление?
- О-о, в один из дней, когда открылся зал, где были выставлены мои работы, - стала рассказывать мать, - входят два солидных ученых и один из них - с прекрасными полураскрытыми белыми розами, которые он вручает мне со словами: «Это Вам в знак ваших великолепных работ, а в картине «Сказочный герой», как ни странно, я увидел себя.
- Да, видимо, каждому человеку, чья душа живет в сказке, снится этот «герой», - улыбаясь, ответила я.
- «Если позволите, то постараюсь по возвращении в наш город, встретиться с Вами», – предложил он.
- За встречу с интересными людьми я всегда благодарна судьбе, - ответила ему.
Мы после короткой милой беседы обменялись телефонными номерами и попрощались в надежде на встречу.
- Моя дорогая Хиджран ханым, необходимо нам приобрести мастерскую для картин, ибо в комнате у нас стало тесновато, - проговорила дочь.
Мать с дочерью, как самые близкие подруги, обсуждали еще много перспективных планов, но основной темой обсуждения был первый день учебы, когда Хатира переступит порог биофака университета, куда она зачислена. Немало причин было для прекрасного настроения в этот день, ведь Хиджран ханым создала все условия для успешной учебы дочери, заменяя ей и отца, которого она уж и не помнит. Прошлое не хотелось держать в памяти, создавая стержень отрицательного: и искать виновных в своей судьбе, ни Кямалю, ни Хазара, она знала, что родителей не осуждают. Они проживали одну данную им жизнь, не ощущая к ней ненависти и не испытывая заслуженного презрения к себе.
К вечеру Хиджран позвонила матери, чтобы поделиться успехами дочери и вместо знакомого спокойного голоса она услышала чей-то крик:
- Где ты до сих пор? Ай – яй - яй… Кямаля покинула нас! Ай – яй - яй…
Хиджран, оглушенная страшной новостью, поспешила в дом Надира Самедовича. Тот стоял хмурый среди мужчин во дворе, где дымил огромный самовар...
Боже, как много несоответствий происходит вокруг – тут приезд долгожданного Арзу, успехи Хиджран ханым и Хатиры, а тут неожиданное горе в доме.
На следующий день внимательный взгляд женщины скользил по присутствующим, среди которых она искала отца – Хазара. И тут она заметила на краю тротуара сильно сгорбленного, седого мужчину, опирающегося на палку, наблюдающего за траурной процессией. Обычно, большое горе объединяет людей, но, увы, Хазар не решился подойти ближе, чтобы проводить Кямалю в последний путь.
Жизнь продолжалась, время отсчитывало секунды, часы, месяцы, и художница Хиджран ханым, засучив рукава рабочей робы, была увлечена ремонтом и благоустройством приобретенной мастерской. В разгар работ раздался телефонный звонок нашего знакомого соотечественника, который просил о встрече с ней. Ввиду большой занятости и желания быстрее завершить ремонт, она предложила ему встретиться в мастерской. Когда гость возник с улицы в растворе двери мастерской, его голова, освещенная лучами солнца, в восприятии художника показалась каким-то лучезарным видением, переливающимся радугой цветов, она загорелась мыслью обязательно, в случае его согласия, написать портрет ученого.
Хиджран ханым поспешно расчистила маленький столик, постелила импровизированную скатерть, вскипятила воду в маленьком самоварчике, разлила чай в кружки, рассказывая, как сложно работать в отсутствии мастерской.
Беседа их протекала продолжительное время. Слушая гостя внимательно, она с карандашом в руке на большом листе ватмана быстрыми, уверенными движениями совершала набросок черт его лица, сомневаясь в том, что появится еще другая возможность встречи. Собеседник тем временем, рассказывал об эпизодах своей жизни, продолжая:
- …Супругу я потерял при родах, а дочь отдал в детдом, в надежде потом забрать ее. Но работа в геологоразведке, защита докторской не дали возможности скорого возвращения к ней. Лет через десять я вернулся к месту того дома, чтобы найти дочку, но вместо него здесь был разбит новый парк, где шумели фонтаны. Я потерял надежду и посвятил себя работе.
- А дочь вас не искала? Может, я помогу вам в поиске ее через печать и телевидение? - участливо спросила Хиджран ханым.
- Не думаю, что это возможно, ибо много лет прошло с тех пор, она, видимо, уехала в другой город, обзавелась семьей, увеличивая демографическую статистику, - устало произнес гость, допивая свой чай.
- Давайте не терять надежды и времени, начнем поиски вашей дочери, - предложила оптимистично собеседница.
- Нет, к сожалению, она не поверит в мое искреннее желание ее найти.
- Очень странно вы рассуждаете, еще подумайте над моим предложением, и в случае согласия я вам помогу.
Они расстались, не договариваясь о новой встрече. Вечером дочь, услышав рассказ матери о первом госте своей мастерской и, увидев ее набросок портрета, воскликнула:
- Дорогая моя мамочка, может, гость с белой, как лунь, бородой, и есть твой «Сказочный герой» ?!