Шалимов Владимир - Старик и небо

Не та теперь авиация. И пассажиры не те. А вот раньше!.. Летел я как-то в южный город Краснодар. На стареньком ИЛ-18. Место моё оказалось у иллюминатора, из которого хорошо было видно правое крыло. Рядом усаживалась преклонных лет пара. Весело поздоровавшись, дед обратился ко мне:
- Слышь, хлопец, ты на этих штуках часто летаешь?
- Случается, а что?
- Бабушка у меня деревенская, ни разу ещё в небо не взбиралась. Пусть хоть перед смертью посмотрит на землю. С высоты птичьего полёта.
- С какого там птичьего, дедушка?! Примерно на восьмикилометровой высоте полетим.
Дед обернулся к старушке:
- Чула, старая, восемь километров! Это тебе не вишни со шпанки трясти!
И опять – ко мне:
- Милок, уступил бы бабке место у окошка, пусть посмотрит, как мы с высоты пикировать будем.
На старушечьем лице появился неподдельный испуг:
- Как это пикировать? Казала дураку, поедем поездом. А то и дочь с внучкой не увидим!
Я поспешил успокоить старушку:
- Да не бойтесь, бабушка, техника надёжная! Садитесь у иллюминатора, посмотрите, как много там, внизу, лесов, полей и рек.
Старуха послушно села. А дед тут же сделал мне новое предложение:
- Позволь, мил человек, рядом с родной бабкой присесть. Дело житейское, падать станем, так хоть в обнимку шлёпнемся! – и тут же стал мне подмигивать, мол, поддержи. Я поддержал – сел у прохода, уступив ему кресло рядом с бабкой.
Разбег по бетонке, и машина как-то неуверенно и тяжеловато оторвалась от земли. Тут же поймала несколько воздушных ям. Старик оживился. В его плутоватых глазах заплясали чёртики. Толкнул меня локтем и с нарочитым изумлением воскликнул:
- От это номер! Не успели взлететь, уже падаем! Обидно, что не с восьми километров!
Старушка снова вспомнила про поезд:
- Послухала черта старого: два часа – и у дочки на юге! Поездом надо было.
ИЛ-трудяга набрал высоту, и к нашему ряду приближалась стюардесса, предлагавшая напитки и мятные конфеты. Старушка, было, потянулась к конфетам, но тут же получила от деда шлепок по руке:
- Ты совсем сдурела, старая! Знаешь, сколько они в воздухе стоят?! У нас денег не хватит расплатиться.
Старушка с изумлением смотрела, как я сгреб с подноса добрую горсть конфеток:
- А хлопец-то, вон сколько захапал?!
- Ты откуда знаешь, может у него батько подпольным миллионером работает?
Дед снова толкнул меня в бок и подмигнул – давай, поддерживай. Пришлось опять ему подыграть:
- Угощайтесь, бабушка!
Бабуля деловито открыла сумочку и положила туда мои дары:
- Внученьке. Скажу – от зайчика!
- Видал? – дед опять толкнул меня в бок, – от зайчика! Совсем рехнулась старая: ну, где тут те зайчики над облаками?!
Вдруг резким движением он оттащил бабку от иллюминатора и сам уставился в него. Потом так же резко повернулся в мою сторону и задал непонятный вопрос:
- Хлопец, а ты по моторах понимаешь?
- Нет. Я научный работник.
- Жалко. А я вот понимаю! В совхозе механиком до самой пенсии мантулил. Любой мотор нутром чую.
В хитрых дедовых глазах чёртики вновь начали исполнять свои танцы. Теперь он уставился на сидящего слева грузного мужчину:
- А ты, дядько, по моторах понимаешь?
- Я их ремонтирую. Работаю на авиаремонтном заводе.
- О, можно к тебе подсесть?
Мужчина знаками пригласил деда на свободное кресло. Старик сразу же уставился в иллюминатор. Потом повернулся к мужчине, подмигнул и вкрадчиво поведал:
- Слышь, дядько, я там глянул на моторы, и тут глянул. Сдаётся мне, на том, дальнем пропеллер медленно крутится. А на этом – нет.
Мужчина, видимо, тоже решил подыграть:
- Устаревшая конструкция, есть у неё недостаток: если один двигатель остановится, вслед за ним и остальные.
Дед, крякнув от удовольствия, тут же переметнулся в своё кресло:
- Чула, старая, что дядько сказал? Он тоже спец по моторах!
- И чёрт дерзнул замуж за дурака выскочить! Сватался же Илько, так то ж был человек!
Упоминание имени давнего соперника сильно задело дедово самолюбие. И он в долгу не остался:
- Да я тебя и не девочкой взял!
Весь салон хохотал от души.
Так незаметно время полёта подходило к концу. Зажглось табло, и ровный голос стюардессы сообщил, что через несколько минут наш лайнер совершит посадку. Старушка, истово крестясь, тем не менее, не преминула съязвить:
- Дурак старый, по моторах он понимает! Сказали ж умные люди: сядем благополучно!
А дед снова шустро переметнулся в кресло к иллюминатору рядом с грузным мужчиной. Долго смотрел в него. Потом выдал:
- Что-то летаем мы по кругу и не садимся. Одну и ту же башню уже в третий раз вижу.
- Значит, земля не даёт добро на посадку, – ухмыляясь, пояснил грузный собеседник.
И снова шлея попала старику под хвост:
- Бабка, ты слыхала? У самолёта колёса не выходят.
- Дедуля, да это не такая уж и редкая ситуация. В таких случаях борт сажают на воду, – грузный мужчина, похоже, тоже входил в роль.
- Какой борт? На какую такую воду? – с притворным испугом спросил старик.
- Река Кубань здесь протекает, вот на её акваторию и посадят. А борт – так кратко самолёт называют.
Дед как будто ожидал такого ответа. Снова перебежав к бабке, ехидно поддел:
- Слыхала? Нас на середину Кубани посадят. А ты плавать не умеешь. От раки наедятся!
Снова в салоне раздался дикий хохот.
Лайнеру, всё-таки, дали добро на посадку. Когда он встал на стоянку и двигатели были выключены, бабка, в нарушение правил центровки самолёта, первой с криками рванулась к ещё закрытому выходу:
- Выпустите меня из этого дурдома! Да чтобы я ещё раз… да на этом керогазе?! Пусть на нём одни дурни летают, как мой баламут!
Стюардесса, как могла, успокаивала бабку, пока не подали трап. Бабка первой вылетела из салона. А дед покидать салон не спешил. И мы с ним ступили на трап самыми последними. Он опять меня толкнул в бок и показал пальцем вниз:
- Вишь, хлопец, моя кобра боевую стойку приняла. Это она в небе трусливая, а на земле мне ох как влетит! Точно на месяц лишит положенной воскресной чарки!
- Да, суровое наказание вас ждет за потрёпанные бабушкины нервы! – в шутку ответил я.
Эх, жаль, что теперь в полётах уже не встретишь таких стариков, отменно «понимающих по моторах»! Видно, теперь пенсий не хватает, чтобы летать. Скучно стало в полётах.