Широкая Евгения - Перезагрузка

Будильник повторно сыграл трек «We are the champions». Трофим протёр глаза. Мысль о том, что в разгар лета он случайно урвал неделю отпуска, наполнила его блаженством. Из кухни доносился запах яичницы и кофе. Лениво потянувшись, он побрёл завтракать.
— Привет, соня! — поприветствовала его Вероника, чмокнув в небритую щёку.
— Первый день отпуска. Имею право, — растянулся он в улыбке, присаживаясь за накрытый стол.
— Нам надо составить список дел, что нужно успеть сделать на этой неделе.
Хорошее настроение сразу улетучилось. Трофим бросил хмурый взгляд на пробковую доску, облепленную цветными листками. Вероника постоянно довешивала что-то новенькое и невероятно необходимое. А исполнение хромало: дефицит совместного свободного времени способствовал накоплению бесконечно появляющихся задач. В итоге список дел выглядел внушительной стопкой. Самым же тяжелым для выполнения было то, что красовалось в центре доски — надпись, выведенная красивым почерком на розовой бумажке в форме сердечка: поход в ЗАГС для подачи заявления на регистрацию брака. Они уже давно обговорили и согласовали этот шаг, но Трофим всё никак не мог решиться выйти на финальную прямую и даже если у него выпадали свободные часы, находил причину ускользнуть. Мысль о том, что их идеальный союз может разрушиться, не давала ему покоя. Трофиму казалось, что, как и многие семьи, они погрязнут в непогашенных кредитах, начнутся склоки и упрёки. Пока ему удавалось оттянуть неотвратимый конец романтичности отношений. Однако парадокс был в том, чем дольше он оттягивал, тем страшнее ему становилось: неизбежность нависала свинцовой тучей и грозила обрушиться разрушительным ураганом.
В груди Трофима неприятно кольнуло, когда Вероника среди прочих листков прихватила для обсуждения и розовое сердечко. Она уселась рядышком, внимательно перечитывая и сортируя заметки, а Трофим, усердно жуя, пригвоздил взгляд к тарелке. И вот сердечко перекочевало в кучку, которую Вероника обозначила как срочные дела. Трофиму сделалось жарко, колкие мурашки дикими мустангами проскакали по спине, а мысли заметались птицей в клетке: «Всё, сейчас начнётся!». Он заёрзал на стуле и схватился за телефон, лихорадочно тыча на новостную ленту в «ВК». Спасением промелькнула фотография армейского друга: Юра перебрался в Геленджик и периодически выкладывал местные красоты. Трофим тут же отправил сообщение: «Я приеду?» и, получив подтверждение, с озабоченным видом произнёс:
— У Юрца кое-что стряслось. Надо съездить на побережье.
— Я с тобой.
Поднимаясь из-за стола, Трофим покачал головой.
— Не. Я буду занят и не хочу, чтобы ты одна ходила по пляжам.
— Но…
— Никакого «но». Я на «Ласточке» к нему смотаюсь. Завтра вечером уже буду дома.
Он собирался со скоростью света, не глядя, бросая вещи в рюкзак, а грустная Вероника, вцепившись в атласную подушечку, поджав губы, наблюдала за беспорядком, который наводил её избранник. Трофим выбежал в подъезд. Характерный мягкий стук в дверь с обратной стороны подсказал, что в неё только что врезалась подушечка. Судорожно вздохнув, Трофим, словно не замечая лифт, помчался вниз по ступеням.

До остановки общественного транспорта была всего пара минут неспешной ходьбы. Современные, грамотно спланированные микрорайоны Кубанской столицы комфортны для проживания. Всё под рукой и разнообразные магазины, и разноплановый сервис, и всевозможное развлечение. Один клик и любой заказ выполнялся в пределах четверти часа, позволяя жителям высоток вести беспечный, размеренный образ жизни. Всё продумано за них, всё учтено. И это так нравилось Трофиму.
Спешно шагая, он позвонил Юре.
— Привет! Сегодня приеду!
— Троха, так ты сегодня ко мне сорвался? А я думал ты на работе и на выходные только выберешься.
Трофим остановился.
— Юр, а ты где?
— В Убинке. К дедушке с сестрой приехали.
Резко прикрыв рукой глаза, Трофим выругался.
— Чего такой злой?
— Чё-то устал. Хотел у тебя пересидеть, мысли в порядок привести. Срочно нужна перезагрузка.
— Приезжай к нам. Дедушка будет рад. На вершину Собер-баш сходим, развеешься.
Предложение прозвучало очень кстати, и молниеносно было принято.

От Краснодара до станицы Убинской Трофим быстро добрался на такси. Гостеприимный Юрий Иванович имел дом в предгорье у реки. С первого взгляда было понятно, что это родовое гнездо. Окружённое ухоженным садом двухэтажное белокаменное здание с подземным гаражом смотрелось фундаментально. Аллея из сосен и тенистых акаций перед домом вкупе с устланным вьющейся зеленью забором, образовывали потаённый милый уголок с качелями. Проходя через передний дворик, Трофим ощутил, как вступает в другой мир… Мир живописной природы и пения беззаботных птиц, мир свежего воздуха, насыщенного ароматами душистых трав, мир, где нет городской суеты, и время не интересуется скоропалительной модой, а течёт рекой величественной вечности.
Позади дома под раскидистой яблоней, увешанной созревшими плодами Трофим и обнаружил хозяина с внуками. Они наслаждались тёплым общением за поздним завтраком.
Лена — белокурая красавица с нежной улыбкой первой поприветствовала друга брата и указала на пузатые заварные чайнички и запотевший графин.
— Какой чай будешь пить или тебе вишнёвый компот?
— Присаживайтесь, молодой человек, — указал на кресло Юрий Иванович. — У нас и кофе имеется.
— От кофе не откажусь, — улыбаясь, отозвался Трофим.
Лена вспорхнула лёгкой бабочкой.
— Сейчас принесу.
Обменявшись рукопожатиями с другом и Юрием Ивановичем, Трофим присел и, сделав глубокий затяжной вдох, поделился впечатлением.
— Как у вас тут хорошо. Такая тихая гавань…
Юра, с восхищением смотря на деда, произнёс:
— Дедушка сам дом построил и за садом тоже сам ухаживает.
— Здорово. А я думал, у вас тут дизайнеры постарались, и садовник работает.
Юрий Иванович усмехнулся.
— Ни один дизайнер как хозяин не сделает.
Изобразив сомнение, Трофим спросил:
— Вы что тут прямо всё-всё сами делаете?
— А что тут такого? Мои предки всегда с руками и мозгами были, — сказал Юрий Иванович и с грустью добавил, — но надо признаться, что здоровье уже не то. Дочь с супругом каждые выходные здесь. Без их труда в запустение уже бы всё пришло…
Юра торопливо попросил:
— Деда, а расскажи, про наш род.
— Да, да, расскажи, — подключилась к просьбе Лена, которая вернулась с кофейником и румяными ватрушками.
Юрий Иванович заулыбался.
— Отчего не рассказать? Расскажу, — он, на минуту замолчал, принимая от заботливой внучки прохладный напиток, и сделав глоток компота, продолжил, — предки наши были чумаки, сто лет назад соль на волах из Малороссии на Кубань возили.
— Как купцы торговали? — уточнил Трофим.
— В отдалённом смысле можно и так сказать, — согласился Юрий Иванович и продолжил. — У моего прадеда Митрофана было четыре сына: Жора, Илюша, Сеня и Григорий. Все крепкие парни. Вот они впятером, да мать и ездили на пяти возах. Но однажды трагедия случилась — заболел дед, заразился на постоялом дворе какой-то болезнью. Эпидемия что ли была, не знаю. Поболел и умер. Стали сыновья совет держать и порешили: денег достаточно накопили, можно осесть на Кубани. Выбрали место: станица Терновская. Это в Тихорецком районе. Казаки их как равных приняли, земли дали…
— О, так они в казаки пошли? — удивился Трофим.
— Да. Из чумаков в казаки. Коли сильный и со смекалкой, от чего же в военное сословие не пойти? Таких на раз возьмут. Так вот обосновали четыре брата хутор, он так и назывался Дерезанский, по фамилии нашей Дереза. Поставили добротные дома и укрыли их железом. Мать раздала сыновьям по иконе и по ложке, сказала: «Буду к каждому в дом ходить и своей ложкой есть». Но ненамного она мужа пережила…, — после паузы Юрий Иванович стал дальше рассказывать, — по тому времени неслыханная роскошь была крыши железом выстилать. Это и стало камнем преткновения, когда гражданская война началась. Люди добрые сокрушались — «поубивают вас или посадят из-за этих крыш». Потому братья дома распродали, да в Тихорецк переехали, где небольшие хаты на разных улицах выстроили. Летние кухни, сараи поставили. Хозяйство завели: кабаны, птица. Сады разбили. Вишню, белую сливу, черешню, яблоки выращивали. Черешня крупная была, Мичуринская. В погребах соленья всякое ставили. Капусту в бочках солили, арбузы мочёные к закуске готовили. Кабаки складывали, чтоб зимой на корм рубить, а семечки жарили. Эх, вкусные тыквенные семечки… Часто друг к другу в гости они ходили, песни спивали. Песни душевные были, спокойные. Даже «Распрягайте хлопцы кони» тогда куда медленнее была, чем сейчас по радио исполняют. Я хорошо это помню. В те годы хоть и мальцом был, но уже дела важные доверяли. Я корову всё лето до самых холодов пас. За железную дорогу на пастбище водил.
— И что, как воевали? — поинтересовался гость.
— За всех не знаю, только за деда моего поведаю, за Семёна Митрофановича. Он так научился конём управлять, что даже скакать мог сбоку седла. И со стороны никто не скажет, что конь без седока бежит. Когда Первая мировая была, он в разведке служил, в боевой кавалерии. Сказывал, что под ним много коней за войну убили. В засаде подолгу сидели, так хорошо прятались, что за мёртвых враг их принимал, а они выжидали, сколько надобно и часовых незаметно снимали. Дед за войну несколько раз домой в отпуск приходил. За заслуги отдых давали. Задача-то у разведки какая?
— «Языка» добыть! — бравурно вставил Трофим.
Юрий Иванович отмахнулся.
— Это дело второе. Ценность непосредственно в разведданных. На их основании атаку строят. Это я уже сейчас понимаю, насколько дед мой ловкий разведчик был, раз его отпусками среди боевых действий награждали.
— М-да, — протянул Трофим, потирая подбородок. — Умелый человек был.
— Не то слово. Никакой нудноты в воспитании. С ним интересно было. Храбрый, прямой с людьми. Надеялся только на себя. И как плотник был хорош, инструмента всякого дома много было. Что он только не сколачивал, начиная от табурета… А ещё его уличный комитет назначил быководом. Он держал «общественного бугая». На случку к его быку коров приводили и мзду определённую платили.
Трофим закивал.
— С быком обращаться не просто, незаурядная смелость и сила должны быть.
— В моём понимании дед умел всё. Он даже велосипед с первого раза освоил, просто сел и поехал, а сам седой тогда был. В конце жизни ктитором работал. Закупал в Краснодаре свечи и на входе в церковь продавал. Я в четвёртом классе учился, помогал ему, и торговать, и огарки собирать, чтоб он их потом на фабрику носил и на новые свечи обменивал. И пошутить он любил. Как-то раз бабушка чуть со страха с лестницы не повалилась, когда он в подвале фонарик включил. Втихую принёс. Дождался, пока с керосиновой лампой в самую темноту спустятся, и зажёг его. То-то бабка заохала. Моя мать от него розыгрыши перехватила. Над соседями подшучивала.
— И как же? — рассмеявшись, спросил гость.
— Муки недостаток. Тока привезут, люди разбирают подчистую. Придёт мать к соседке и просит: «Кума, дай мешки», та спрашивает «А на шо?», мать ей отвечает «Муку привезли на базар, побегу покупать». И стоит, смотрит, как соседка мечется, то ли мешки давать, то ли самой на базар бежать. Даст меньше и пулей на базар, а там муки то и нет.
— А отец ваш тоже храбрый был?
— Папка инвалидом был. Одна нога короче другой. Выучился на бухгалтера и на заводе работал. Кипы бумаг домой притаскивал… Работы много было. Рано умер. Я как-то домой документы принёс, досчитать что-то надо было, так мой старший брат это как увидел и нагоняй дал. Тогда я впервые задумался, что баланс между работой и личной жизнью должен быть иначе представиться раньше времени можно.
Юра и Лена сидели, не перебивая, Трофим обратился к ним.
— Везёт вам, сильная личность ваш прапрадед был.
Лена встрепенулась.
— Это ты ещё про нашего дедушку ничего не знаешь.
Подняв руки, как будто сдаётся, Трофим скороговоркой выдал:
— Понял, понял, не продолжай! В вашей семье все мужчины крепыши!
— Самые обычные, — сказал Юрий Иванович. — Мне, например, просто часто в жизни везло.
Внучка улыбнулась и, загибая пальцы, притворно возмущаясь, принялась перечислять:
— Школу с серебряной медалью окончил. Для этого же, безусловно, только удача нужна. Ещё школьником прыгать с парашютом научился, как брат десантник хотел быть. И для этого никакие старания не нужны, только удача. Фотографирование освоил. На минуточку, раньше это было целое дело в тёмной комнатке с проявителями, закрепителями и другими заморочками.
— И поступили туда, куда хотели, наверное? — продолжил Трофим.
— Просечка вышла. Не свой вариант решил. Стал свой решать и времени не хватило. Потому после школы в армию пошёл. В Новочеркасске в танковой дивизии служил. Три года водителем отъездил. И вот тут удача выпала. Одному начальнику в погонах предложили перевод в Краснодар. Он меня пригласил с собой, инструктор по вождению на военной кафедре позарез нужен был.
— Конечно «удача», — закрутила головой Лена. — Он же абы кого хотел с собой притащить.
Дедушка посмотрел на внучку.
— Если что-то делаешь, то надо делать хорошо.
— Вот поэтому тебя и пригласили. Ты же самый лучший у них там был, — ласково прощебетала она. — И к ректору водителем тебя тоже позвали, потому что ты надёжный, — она повернулась к Трофиму, — несмотря на стечение благоприятных обстоятельств дедушка, не стал расслабляться. Он поступил на инженера-механика, на вечернем учился.
— Ну, а что, как матери сказать, что школу с медалью окончил и в ВУЗ не пошёл, может и чертей вломить, — посмеялся Юрий Иванович.
— Она у вас строгая была? Сильно наказывала? — полюбопытствовал Трофим.
— Я младший был. От брата с сестрой точно знал, что делать можно, а что нельзя, потому старался. Ну, а если что не так, то мокрой тряпкой по башке от матери выхватывал.
— Интересно у вас жизнь шла, — с нескрываемой лёгкой завистью протянул Трофим.
— Я никогда не оглядывался на то, что скажут другие, опирался на свою жизненную линию: жить привлекательно, разнообразно и с большой пользой.
— Эстетический вкус у вас есть, это видно, — закивал гость.
— Да что вкус. В последней профессии я лекции читал по оценке транспортных средств после ДТП. Объяснял студентам, что единственное спасение, чтоб не посадили — это знать сложности своей работы, не допускать ни малейшей ошибки, не злоупотреблять. Меня этому в своё время научил отставной майор, Василий Михайлович Тронев. Как ангел-хранитель дал отеческий совет. Именно он пояснил, что считать чужие деньги сложно и что хоть рубль лишний возьмёшь, доносами засыпать могут. Вот и я других от ошибки предостерегал.
Неожиданно Трофим почувствовал болезненный укол совести. Этот мужчина его поразил. На Юрия Ивановича хотелось равняться. Особенно подкупала его открытость. Нелицеприятное осознание, словно калёным железом, выжигало выводы где-то в чертогах разума: «А я? Что я? Чем я могу гордиться? Что я особенного совершил? Как трус сбежал от подружки, с которой встречаюсь несколько лет. Получается, что даже в собственных чувствах я до конца не способен определиться…».
Тяжело вздохнув, Трофим резюмировал.
— Вы такой последовательный, основательный… Однозначно от девчонок отбоя не было. Они это любят.
Лена рассмеялась.
— На самом деле с бабушкой он случайно познакомился. Сидел в машине около универа, а она с подружкой после ночной смены пришла поддержать какого-то знакомого парня, который сдавал вступительные экзамены.
На лице Юрия Ивановича заиграла радушная улыбка.
— М-м-м Галина Васильевна моя. Механиком телеграфного аппарата трудилась. Дело было в августе. Я с щегольской причёской, в оранжевой вельветовой рубашке с длинным рукавом. Жара. Но это же последний писк моды. Она в белом кримпленовом платье сверкает коленками — тоже из-за последнего писка моды страдает от зноя. Попросилась с подружкой посидеть в машине. Я и впустил.
Лена прикрыла рот ладошкой, но всё же не удержалась и перебила дедушку.
— Бабушка рассказывала, что с первого взгляда влюбилась в его зелёные глаза.
— Кхе… Может и сразу влюбилась, да только я её долго искал после первой встречи. Она мне только и сказала, что «Галя с телеграфа». Как на телеграф не приеду, нет таких. Случайно попал, когда она кого-то подменяла.
— Упёртым надо было раньше быть, чтобы судьбу не потерять, мобильников не было, — подметил Юра и спросил у друга, — ну так, что? Сходим на гору?
Трофим наморщил лоб.
— Высоко подниматься?
— Оно того стоит.
— Не темни. Сколько высота горы?
— Семьсот пятьдесят метров или около того.
— Всего-то? Тогда сходим. Я хотел бы рассвет с горы увидеть.
— Ну, ты загнул, братское сердце! На подъём в потёмках я не согласен и вставать во сколько? Сейчас вообще-то рассвет примерно в четыре часа начинается!
Юрий Иванович предложил.
— А вы возьмите палатку и с ночёвкой.
Друзьям идея пришлась по вкусу. Наскоро снарядившись, они зашагали к вершине Собер-баш.

Через три часа подъёма Трофим ворчал в голос, но его жалобы тонули в густом непроглядном лесу.
— Ты же мог меня предупредить?! — гневно вопрошал он, теребя заложенные уши.
— О чём? О том, что в гору подниматься не то же самое, что идти по асфальтированной дороге?
— О том, что дорога вокруг горы спиралью вьётся!
— Слушай, для неподготовленных туристов этот кольцевой маршрут занимает всего пять-шесть часов. Я его специально выбрал, он самый короткий и бетонные плиты местами есть. А могли пойти по «Соберской кругосветке». Там километров десять пилять и подвесные деревянные мосты. Не рычи. Нам спускаться завтра, ещё успеешь отдохнуть и рассвет свой посмотришь.
— Завтра я вообще не встану! — огрызнулся Трофим и умолк до конца подъёма.
Когда друзья добрались на плоскую вершину, шикарные природные ландшафты немного его угомонили.
— Знакомься, приморские хребты и долина реки Убин, — с широким жестом провозгласил Юра.
Трофим молчал. Он любовался. Лазурная синь неба пополам с изумрудным волнообразным покрывалом лесного массива завораживали. Чистый воздух пьянил. Хотелось кричать от какой-то переполняющей первобытной радости.
Настоящим квестом после ужина стала дедова палатка советского образца. Интернет отсутствовал, им пришлось самим кумекать, как установить временное жилище. К счастью, вручённый Леной аэрозоль спасал от навязчивых насекомых. Закончили друзья под последние лучи заходящего солнца. Закат прошел, и моментально стало темно. Едва чернильное небо зажглось золотыми звёздами, друзья невольно попали под влияние магии космоса. Разговор стал тише и медленнее.
— Меня сегодня посетило откровение, — поделился Трофим.
— Надеюсь приятное…
— Не очень. Мужик помельчал.
— Расшифруй.
— Живём в квартирах как в скворечниках со всеми удобствами. Всё что делаем, только тычем на кнопки. Нет нужды применять мозги. Ушёл человек с земли в город и помельчал, ничего сам сделать не может, и желания такого нет. А раньше и дом сложить, и профессию любую освоить…
— Троха, ты немного путаешь понятия. Ничего не поменялось и никогда не поменяется. Помельчать или нет, каждый сам выбор делает. Я думаю, что во все времена так. Ты лучше скажи, как у тебя с Вероникой?
— Э-э-э… А всё хорошо, на этой неделе в ЗАГС сходим. Продам квартиру, и переедем в пригород, Вероника давно о собственном доме мечтает.
— Братское сердце, вот это новость, поздравляю!
Трофим растянулся в улыбке.
— Я и сам себя поздравляю.
— Понял, значит, перезагрузка удалась, — подытожил Юра, и друзья как по команде рассмеялись.