Баженов Андрей - Счастье

Эх, вольготно в деревне у бабушки Анисьи. Клубничные угоры, горохи да черёмухи, малинники да ельники грибные. На речках заветные места рыбацкие. Куда сегодня играть? Айда на старый комбайн.

У восьми детей бабушки Анисьи полтора десятка внуков. И все мы летом в деревне. Босоногие, носимся, предоставленные сами себе. Огород большущий, а по краю – дерева. Черёмухи.
А на них мы, что тебе обезьяны. Сидим на ветках да объедаемся сладкой крупной ягодой.
До избы метров пятьдесят. И такой оттуда вдруг дух вкуснющий потянется. То бабушка печь протопила да курочку запекает. А другой раз – парёнки. Это конфетки такие деревенские, из репы да брюквы, кубиками нарезанные да в печи протомлённые. Наберёшь их полные карманы, без меры. Вот тебе и провизия.
А кончились – айда на горохи, что сочные да спелые, за деревней зеленеют. И от пуза натрескаешься, не спеша да безоглядно. Ребята уже убежали, а ты не торопишься.
И вот стоишь на косогоре, с ветром да солнышком наедине. Во все стороны – воля. И никто в сию минуту о тебе не помнит, не знает. Хоть стой, хоть беги, хоть ногами дрыгай. И совесть твоя перед Богом чиста. Это ли не свобода?
А вона угоры солнышком припеклись да клубникой манят – отдельная вкуснотища.
А если в майку набрать и домой принесть, бабушка молока парного в кружку нальёт, да с молоком ту клубнику и мякаешь.
А потом спать. Хошь – на сеновал, хошь – на полати.
Ночью, с полатей, шёпот слышу. Бабушка молится. На стене ходики старинные тикают, лампадка чуть подсвечивает. Бабушка с Богом беседует. Мне, советскому дитяте, чудно.
Так и мужа своего, Илью Михайловича, от смерти вымолила, когда он под Курском в первой линии обороны врага встретил.
«Танки ихние, что отара овец, на тебя прут. Прут да лязгают. Как их остановить, сперва даже не понятно», – сдерживая слезу, рассказывал дед. Позиций не сдали, немцев остановили, а Илья Михайлович, весь израненный, остался жив. И медаль «За боевые заслуги».
После войны деревня не сразу оклемалась. Мужиков мало, работы много. Выстояли.
И деревню, и страну всем народом восстановили. И в космос первые полетели.
К 60-м годам в Развилах, так бабушкина деревня называлась, уже крепкое хозяйство было. Две молочные фермы, поля вокруг обработанные. Трактора, машины. Нам, тогдашним ребятишкам, горюшко уже и неведомо. Спасибо дедам да бабушкам.
Когда Иван, самый старший сын Анисьи Дмитриевны, целину в Казахстане осваивал, младший, Алексей, ещё совсем пацаном был.
Соседки бабушку на улице останавливают:
– Митревна, чего баню-то посередь недели затопила?
– Не топила я.
– А вон из её дым валит.
Ах ты господи, то Алёшка с друзьями надумали тайком покурить.
К соседям всегда по-доброму. В сенях у бабушки бочонок с квасом. Вкусный квасок, забористый. Кто мимо ни пройдёт, всяк желает угоститься. Да пожалуйста. Избы не запирались, и душа открыта.
Бабушка в горниле печном ухватом шурудит, а в открытое окно голова соседского мальчугана Вовки заглядывает:
– Митревна, конфетку дай.
– Да нету у меня.
– А ты на второй полке-то посмотри.

Так куда же сегодня? Ах, да, на старый комбайн. Он за фермой, ближе к речке, ржавеет.
Пацаны уже там, наверное. Срезая путь, бегу между двумя коровниками. И вдруг земля подо мной проваливается, и я погружаюсь всем телом во что-то вязкое и тёплое. Судорожно хватаюсь руками
за поверхность, а она ломается на куски и не даёт опоры. Как немецкий рыцарь на Чудском озере. Только там вода, а здесь навоз. Это навозная яма оказалась. Большая, широкая.
В жару сверху корочкой толстой покрылась, от земли не отличишь. Туда и ухнул. Еле выбрался.
Стою, обтекаю. Из коровника вышла молодая доярка и, глядя на меня, засмеялась заливисто.
Да-а, а мне-то не до смеха. Раскорячясь, побрёл домой. А вокруг меня мухи летают, тоже радуются.
Подхожу к бабушкиной избе, открываю калитку и вижу: посреди двора в большом тазу стоит мой двоюродный брат Валерка, а моя мама отмывает его от навоза. Увидев меня, она всплеснула руками:
– Ба-атюшки. Ещё один!
Тут на крыльцо вышел дядя Миша – мамин брат и, оценив обстановку, изрёк:
– В говне тонул – счастливым будешь.
Было ли оно, счастье-то, будет ли? А может, купаемся мы в нём, сами того не замечая да на ерунду сетуя. Секрет счастья в том, что оно возможно только сейчас. Это и в самом слове «счастье» заложено. СЧАС.