Богданова Татьяна - Любовь как высшее начало

Хор.
Органный океан расплёскан
По голосам и отголоскам,
Восходит солнце блюдом плоским
Над полосой береговой
В молитвенной полифонии,
В которой мы совсем иные,
Сливаясь в хоры внеземные,
В них голос растворяем свой…

Такое таинство созвучий,
Что каждый делается лучше,
Кто партию с листа разучит,
И не фальшивит, но поёт,
Всех ангельских собратьев слыша:
Из океана капля вышла
И поднимается всё выше,
Покуда солнце не взойдёт.

Касается лучей и снова
Нырнуть в свой океан готова,
В нём растворяя Божье слово,
Собою дополняя хор.
Обратно вынырнешь не скоро,
Пока впитаешь разговоры…
А на болгарском «люди» - «хора»…
Так что ж не хор мы до сих пор,

Когда к соборности взывая
Расплёскана вода живая,
И линия береговая
Звучит органом и огнём?
Так, еле-еле поначалу,
Мощь набирая величаво,
В моём народе прозвучало
Моленье робкое о Нём,

Чьё Слово в каждом отзовётся,
Кто радуется и смеётся,
Чьё Тело истинное Моцарт
Воспел в мотете* ре мажор!
Мы этой музыкой богаты,
Вплетаем голоса, пока Ты
Океаническим накатом
Объединяешь нас в свой хор…

Мотет* — жанр многоголосной вокальной музыки, возникший во Франции XII века, на протяжении четырех столетий оставался наиболее популярным и в светской, и в духовной музыке. Преимущественно хоровой, к XVIII веку он, под влиянием итальянской музыки, становится сольным и приобретает некоторые черты духовной кантаты.

Резонанс.

Мчишься ко мне, расстояние скомкав,
Белый Renault от земли отрывая…
Сколько не виделись месяцев - столько
Цифр на стеклянной кабине трамвая.

Номер одиннадцать или двенадцать
Мне подойдёт до победы конечной…
В этом году надо нам разобраться,
Надо во всём разобраться, конечно!

Зимнее солнце шустрее синицы -
То по сугробам, то - в лапах еловых…
Если ресницы прикрыты - приснится
Самое вечное, вещее слово,

Слово, в котором живёт обещанье,
Слово надежды, единственной в свете.
Им все пророки о Боге вещают,
В нём отголосок вселенной естествен.

Плотною коркой, поверхностным настом
Скованы наши с тобой снегопады.
Белый Renault неземным резонансом -
На перекрёстке, ветрами распятом,

Вертится, чтобы скорее домчаться
Или застать меня ждущей трамвая -
Целый сугроб невозможного счастья,
Что засыпает, в перчатку зевая.

Кружится мир остановкой замёрзшей,
Где я «одиннадцать» жду иль «двенадцать»,
Чтоб целый год оказался навёрстан
Встречей Крещенья вдвоём, если вкратце…

Опера.
В 1926 году в Большом театре поставили оперу Римского-Корсакова
«Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».

Коль с берега глянешь - увидишь,
О чём написал Римский-Корсаков:
Встаёт белокаменный Китеж
Над уроборосовой просекой,
Расходятся воды внезапно ли
У светлого ока земного?
Но город священный не заперли,
И он возвращается снова.

Царапая небо крестами
Часовен, верхушками маковок,
Он из-под воды прорастает
Лесами, что примут не всякого…
В них слово, как семя, заронено,
И в музыке, и в декорациях
Работ Васнецова с Коровиным,
Перуново и Китоврасово…

Напомнит про зверства Батыя,
Про вечную юность старуха вон -
Расскажет, как строил златые
Хоромины внук Долгорукого...
Вопросам столетий ответствуя,
Звуча, расступаются волны.
В часы всенародного бедствия
Партер до отказа наполнен!

Сто лет этой опере скоро,
А все соловьёвцы и мистики -
Наш непотопляемый город,
Неопровержимая истина…
Мистерия эта содеяна
Единой души оберегом,
Овеяна, оберендеена
Соборности сказочным снегом.

Смотри, берега обмелели:
Ракита лежит на раките же.
Змей держит во рту, в самом деле,
Хвост от возрождённого Китежа.
Он светится, словно игрушечный,
Он жив, несмотря на пожары -
На полкилометра в окружности
Заветного дна Светлояра.