Август Ксения - Песочный человечек

* * *

Ведёт метель по детскому плечу
смычком своим и бережно, и чисто,
учи меня, когда я не хочу,
когда я не могу уже учиться,

и шёпот мой срывается на крик,
и ставится на месте слова прочерк,
когда темна я только изнутри,
но эта тьма страшнее всяких прочих.

Метель ведёт, а слышен человек,
скажи, звучит к добру он или худу?
Учи меня, учение не свет,
а лишь процесс закаливанья духа.

Метель ведёт, в её руке смычок,
дыхание его длинною в вечность,
учитель мой, с клейменным ей плечом,
учи меня через своё увечье,

учи меня не так, как я могу,
а так, как не могу и мыслях даже,
учитель мой, мы в адовом кругу,
в светящемся кольце многоэтажек,

и ты, и я – мы все ученики,
своих учителей бессмертных тени,
учитель мой, люби меня таким,
веди по мне смычком своим метельным.

* * *

Боль уходит, время лечит,
изживается тоска,
я – песочный человечек,
сын балтийского песка,

хрупкий, слепленный небрежно
голопузым пацаном,
человечек центробежный,
целотонный и цепной.

Стынет воздух колокольный,
стонет ангельская рать,
мне не страшно, мне не больно,
мне не долго умирать.

Догорает солнца свечка,
слов расходятся пути,
я янтарное сердечко
вынимаю из груди,

пусть оно теперь посветит
тем, кто рядом был со мной,
а меня развеет ветер
над волной.

* * *

И быть крапивой жгучей и высокой,
бессонно петь, быть частью божьей речи,
хватать детей за тонкие лодыжки,
расти из не пойми какого сора,
из впадин всех земных, небесных трещин,
и глубже быть самой себя, и выше.

Любить тебя, любить и больно ранить,
и раненой у ног твоих ложиться,
и умирать от рук твоих горячих,
больших твоих и милосердных рук,
и воскресать до литургии ранней,
до всякой не проснувшейся к ней жизни,
и каждый позвонок и каждый хрящик
по новому в себе предслышать вдруг.

Спиной касаться выжженного дёрна,
ржаных колосьев животом касаться,
ладонями – случайного тепла,
рубашкой быть твоей недоплетённой,
зелёной, однорукой, нежной самой,
быть продолженьем твоего крыла:

лебяжьего, неспящего, немого,
кольчугою твоею невесомой,
из светлячковых сотканной мерцаний,
из крыл стрекозьих, бабочкиных сот,
ни страха не испытывать, ни боли,
лишь благодарность, засыпать под солнцем
подсолнуховым, твоего лица не
запомнив, только свет идущий от.