Графова Маргарита - Маргарита видима и свободна!

Папа
Нам рассказали про пару крыльев,
Растолковали – где Инь, где Ян...
Мы повзрослели и оценили
Маленькой жизни большой изъян.

Обыкновенное слово «папа» –
Новорожденного первый плач,
Шар новогодний, упавший на пол,
Под колесо угодивший мяч.

Возле парадной рисуют дети
Милый сюжет: папа-мама-я.
Маленький принц на пустой планете
Ждет заплутавшего короля.

Спит у окна одноглазый мишка,
Дремлет оранжевый крокодил...
Папа за хлебом случайно вышел,
Или он вовсе не приходил?

Сильный герой разноцветных книжек –
Там все стабильно и хорошо.
Маленький принц обнимает Мишу,
Плачет и просится на горшок.

Правдоподобные небылицы,
Слабенький прочерк в графе «отец»...
У повзрослевших принцесс и принцев
Прямо за сердцем – большой рубец.

Маргарита
Маргарите больше не нужен Мастер,
Желтый цвет и дворики на Арбате.
Ей кота достаточно чёрной масти,
Что свернулся теплым клубком в кровати.

Разъедает слово быстрее крема -
Противоречиво и многогранно...
Маргарита прячет больные темы
В злые строки повести и романа.

Не хранит чулок, не боится кляуз,
Не бредет с охапкою маргариток.
На её балах не играет Штраус -
Дирижеров нынче большой избыток.

У обычных женщин - слепое счастье,
Незамысловато и однородно...
Маргарите больше не нужен Мастер,
Маргарита видима и свободна!

Баллада о леснике Теодоре
На опушке лесной
Жил лесник Теодор,
Под столетней сосной
Разводил он костёр.
Он любил солнца лик
И небесный простор.
Вот такой был лесник
Теодор.

Он кормил из руки
И волков, и лисиц,
Понимал языки
Соловьёв и синиц.
Средь дубов вековых
Пел ему птичий хор.
Вот такой был лесник
Теодор.

Но в безлунную ночь,
Что чернее, чем бес,
Раз цыганская дочь
Забрела в тёмный лес.
Лёгкий шелест травы
Нарушал тишину.
И летел крик совы
В вышину.

Но, увидев чертог
Сквозь полночную тьму,
Дочь цыган со всех ног
Устремилась к нему:
«Я искала огня,
Дорогой человек,
Так пусти же меня
На ночлег!»

Теодор средь лесов
Тридцать лет жил один -
Князь медведей и сов
И волков господин.
Не поднял он очей
На цыганскую дочь,
Лишь сказал тихо ей:
«Шла б ты прочь!»

Разорвал небо гром,
Озверела гроза.
Загорелись огнем
Той цыганки глаза.
И она в тот же миг
Посмотрела в упор:
«Будь ты проклят, лесник
Теодор!»

Не прошло и двух зим,
Захворал Теодор.
Как старик, стал седым,
И погас его взор,
Белый свет стал не люб...
А цветущей весной
Рвали вороны труп
Под сосной.

Нет скворцов и синиц:
Опустел шумный лес.
Нет волков и лисиц
И костров до небес.
Только ворона крик
Разрывает простор:
«Спи спокойно, лесник
Теодор!..»