Заточенным клинком мараю белизну листа.
Мокрицы образов ползут к границам.
Идея льется через край, она сыта.
Простой – удавка для нее, гробница.
Крупицы слов ссыпаются построчно.
Снежинки смеха Музы порошат плечи.
Поставить точку не смогу никак досрочно:
Я прозою укушен, покалечен.
Вечно банальная форма, ржавых приемов станок.
Конвейер костылей шаблонных, всем знакомых.
Мир Графомании прекрасен, звучен как манок,
И я в нем поводырь для новичков, уж точно не ведомый.
Весомый пласт воняет на исписанных страницах
Вторичностью и темной стороны дыханьем:
«Мой юнглинг, элитной прозы Корусант давно уж не столица
И ты не станешь новым Палпатином, дарованьем».
Все это шепчет голос внутренний в ночи,
Пока я забиваю гвозди в тисовый костюм,
В котором качественный текст своими смыслами сучит,
А стих идет без ритма – вот такой я вольнодум.
*******
Радио Семь - на семи холмах.
Родная, я словно Телемах:
Скитаюсь в поисках отцах чёрт знает сколько лет.
Джеймс Джойс из-за кулис сигналит дымом сигарет.
Он курит их по две, по три за раз, как паровоз:
Мол, Лео Блум - не папа, не пришей кобыле хвост.
Или волу, или ослу, не важно - ты ведь не на месте.
Когда б не Паламед, мы жили вместе.
Ох, папа, папа, на кого покинул нас ты.
С тех пор на острове родном ненастье.
Мамуле докучают женихи,
Чванливые тупые индюки.
Протей, меж тем, сказал, что скоро
Ты с дактилой вернешься в город.
Избавишь нас от душных прохиндеев,
Ведь нет для Пенелопы мужа и царя милее.
*******
Все мы - звездная пыль.
Процентов, эдак, на девяносто семь.
Поехали! Прыг! В Тесламобиль.
Не забыть бы надеть защитный шлем.
Все мы - звездная пыль,
Что неистово мчится в объятья земли.
Туда, где из груди пробьется ковыль.
Гроб Кибертрака, вези, меня, вези.